Средствами правового регулирования рассматриваемых отношений выступают такие инструменты планирования, как план осуществления той или иной процедуры несостоятельности (банкротства), а также план реализации конкретных мероприятий, направленных на восстановление платежеспособности должника или его ликвидацию. Так, инструментами планирования в рамках процедур финансового оздоровления и внешнего управления выступают план финансового оздоровления и план внешнего управления.
Представители экономической науки предлагают рассматривать план как концентрированное и персонифицированное выражение экономической политики, предвидения, прогнозирования, заключительную стадию всего процесса планирования[596].
Законодатель четко не определяет правовую природу плана внешнего управления, как это имеет место в отношении графика погашения задолженности (что данный документ порождает какие-либо права и обязанности), вместе с тем указывая при этом на возможность признания его недействительным как полностью, так и частично по ходатайству лиц, права и законные интересы которых планом были нарушены (п. 6 ст. 107 Закона о банкротстве). По справедливому замечанию К.Б. Кораева, «такая непоследовательность законодателя вызвана неприменением какой-либо единой теоретической конструкции в отношении правовой природы плана внешнего управления, которая бы последовательно была выражена в соответствующих правовых нормах. Подобный законодательный подход значительно понижает эффективность правовых норм, регулирующих вопросы, связанные с планом внешнего управления»[597].
Правовая природа плана внешнего управления вызывает дискуссии в научной среде[598]. План внешнего управления рассматривают как сделку[599], локальный акт[600], бизнес-план[601] или как юридический факт, не имеющий признаков сделки или ненормативного акта[602].
Так, по мнению М.В. Телюкиной, поскольку план внешнего управления должен быть утвержден собранием кредиторов, данное обстоятельство позволяет прийти к выводу о его договорной природе[603]. Е. Ращевский приходит в своем исследовании к аналогичному выводу, подчеркивая, что «план внешнего управления как правоотношение внешнего управляющего и кредиторов можно причислить к договорам, носящим фидуциарный характер»[604]. Обосновывая свою позицию, указанный автор отмечает, что кредиторы свободны вступить или отказаться от вступления в правоотношение с внешним управляющим по поводу реализации плана внешнего управления, предложенного на утверждение собрания кредиторов. Утверждение плана внешнего управления большинством голосов присутствующих на собрании кредиторов свидетельствует о выражении кредиторами доверия внешнему управляющему, намерении кредиторов предоставить последнему определенный объем прав, очерченных утверждаемым планом внешнего управления. Содержание взаимоотношений управляющего и кредиторов в период процедуры внешнего управления свидетельствует о наличии в них определенных лично-доверительных, или фидуциарных, элементов, складывающихся по поводу утверждения и реализации плана внешнего управления»[605].
Заметим, что своеобразной основой для появления в российской доктрине подобного рода взглядов, как представляется, выступает модель «соглашения кредиторов», предложенная американскими специалистами. Суть данной модели заключается в том, что кредиторы как группа должны предпочесть процедуру банкротства, если одни и те же правила применяются как вне банкротства, так и в самом банкротстве[606]. Однако, на наш взгляд, вряд ли представляется возможным признать данную точку зрения обоснованной исходя из следующих обстоятельств. Во-первых, установление лично-доверительных отношений арбитражного управляющего и кредиторов неизбежно приведет к дисбалансу интересов участников правоотношений, связанных с несостоятельностью, что противоречит норме п. 6 ст. 24 Закона о банкротстве, согласно которой арбитражный управляющий при осуществлении процедур банкротства обязан действовать добросовестно и разумно в интересах должника, кредиторов и общества. Во-вторых, решение собрания кредиторов об утверждении плана внешнего управления, на наш взгляд, представляет собой не что иное, как акт реализации права, своеобразное условие, при котором «законодательство предоставляет определенному лицу возможность совершить сделку»