– Что ты говоришь? Это нервы, сестра, это все нервы. Тебе надо проветрится, завтра-же вместе посетим театр, выйдем в свет. Не думай о Дебеце, не думай о том, что его дух тебя преследует и что ты привела его с собой…

– Откуда ты знаешь? Я не говорила, что он меня преследует.

– Но ты… э… мне так показалось…

– Ты тоже его почувствовал! – заключила Гретхель. – Людвиг, признайся! Ты почувствовал Дебеца?

Барон соврал. Он коротко качнул головой. Гретхель проглотила ложь.

Присоединившись к брату она стала помогать ему проводить спиритические сеансы с проявлением эффекта психографии. С ее помощью к зиме барон добился оглушительного успеха. Известность обрушилась на брата и сестру фон Крусс как лавина и они решили использовать это в своих корыстных целях. За психографическое письмо от того или иного умершего они стали взымать плату. Пусть не большие, но все-таки деньги…

Но каждый раз, получая послание от умерших, барон боялся смотреть на листочки, пугаясь обнаружить там какие-либо четкие слова, которые можно было бы прочесть и понять. Ему достаточно было одной единственной фразы от Кира Дебеца, полученной в прошлом году в замке Крусс. что бы бледнеть после каждого такого сеанса.

А что она означала, он понял только за несколько секунд до своей трагической смерти, когда в один из сеансов на заснеженном кладбище в окрестностях Берлина, происходившем под сильной вьюгой, он увидел перед собой серое вытянутое лицо со впалыми щеками и провалившимся носом. Лицо щурилось и кривилось. Гретхель, увидев его, упала в обмороке на руки одному из приглашенных офицеров. Остальные же гости, коих была целая толпа, с криками разбежались, поднимая подолы тяжелых юбок и придерживая высокие цилиндры. Барон Людвиг фон Круссе остался стоять на месте, как вкопанный и хватать ртом холодный воздух. Некрасивое мужское лицо приблизилось к барону. Из ниоткуда появились ладони с острыми пальчиками, которые сомкнулись на шее барона.

Позже в берлинском городском морге доктор Фредериксон, проводивший вскрытие тела барона, резко макая гусиное перо в чернильницу напишет, что смерть австрийского посла Людвига фон Круссе произошла в результате остановки сердца. Кстати говоря, доктор Фредериксон присутствовал на том злополучном сеансе и его самого чуть не ударил инсульт.

Гретхель вернулась в фамильный замок на севере Австрии и больше никогда в жизни не проводила сеансы психографии. Она прожила еще долго, но до конца своих дней пила успокоительные капли и была на учете у многих венских и будапештских психиатров пока не скончалась в безумной горячке на руках у рыдающей Елены в родовом замке Крусс, что пронзал острыми шпилями фиолетовое тогда уже австро-венгерское небо. Последними ее словами, повторяемыми несколько недель подряд были: «ТОЛЬКО НЕ НАДО БЕСПОКОИТЬ НЕ НАДО ЗВАТЬ НЕ НАДО ВОЗВРАЩАТЬ».

Великобритания. Лондон. 1876 г.

– Мистер Чендайзер, доктор Леманн, проходите, пожалуйста, – прекрасно сложенный красивый мужчина с густыми усами сделал пригласительный жест в гостиничный номер, пропуская двух джентльменов.

– Добрый вечер, мистер Слэйд, – джентльмены пожали мужчине руку и с легким поклоном вошли в комнату.

В гостиничном номере куда вошли приглашенные мистер Джереми Чендайзер и доктор Альфред Леманн были плотно занавешены окна, и, если бы не уличный фонарь, горевший прямо под окном, и освещающий комнату несильной голубизной, вряд ли бы увидели еще одного человека, скромно сидевшего на стуле за письменным столом.

– Прошу знакомиться, – усатый Генри Слэйд указал ладонью на сидевшего за столом пухленького высоколобого человека с не совсем развитой нижней челюстью, придающей его лицу черты младенца. – Это мистер Фридрих Целльнер – профессор астрофизики Лейпцигского Университета.