Как же это пошло. Как дико и непривычно. Меня топит смущение от дерзких ласк, ведь Никита проделывал подобное всего пару раз и то при выключенном свете, а сейчас комната освещена уличными фонарями и спрятаться совершенно некуда. Но я и не хочу. Умелый язык безошибочно находит нужную точку и ударяет по ней, отправляя по моему телу электрические волны. Меня колотит. Дрожь охватывает все тело, готовясь разорваться от напряжения.

Рич вводит в меня палец и продолжает безжалостно изводить языком, разжигая меня до состояния ста градусов по Цельсию. Кровать жалобно скрипит от силы, с которой я как угорь на сковороде кручусь по ней. В запястья больно впивается ремень, грозясь новыми синяками и немного отрезвляя.

– Ненавижу тебя, Шварцвальд!

Со всей искренностью изрекаю и тут же захлопываю рот, стараясь не выдать себя криком. По спине несется сладкая истома, а ноги сводит судорогой, когда оргазм обрушивается безжалостной лавиной. Все тело горит в сумасшедшем наслаждении.

Скорее догадываюсь, чем соображаю, что он быстро укладывает меня обратно и кажется матерится. Сквозь звон в ушах проникают знакомые голоса с улицы. Резко открываю глаза, все ещё сжимая ноги и да, черт, да, понимаю, что возвращаются наши.

На лице Рича болезненное напряжение, злость и… триумф. Он, тяжело дыша, трет ладонью через плотную ткань джинсов свой вставший член.

– Хоть бери и утаскивай тебя к себе, Альбина, – голос срывается, и он сглатывает. – Теперь заканчивать самому.

Внизу раздается стук закрывающейся двери, окончательно вытаскивая меня из дурмана. Господи, ну и картину они здесь увидят. Голая, привязанная к трубе самая уравновешенная и смирная вожатая из всех. Тихий омут скромно водит пальцем по ладошке по сравнению со мной.

– Отвяжи меня, – приказываю, с силой дернув руками.

Широкая бровь издевательски взлетает.

– Не хочу.

Накрывает меня простыней и провались я на месте, идет к двери.

– Не смей уходить! – рычу от бессилия, грозясь сломать бедный кусок металла.

Но он словно оглох.

– Ричард, твою мать! Отвяжи меня, придурок!

Замок щелкает, как раз когда по ступеням раздаются шаги. Надменная сволочь оборачивается, хитро улыбаясь, а потом быстро возвращается и слава небесам освобождает мои затекшие руки.

Хватаю с пола свои шорты, прячу их под простынь, а потом беру шлепок и с силой бросаю в его удаляющуюся спину.

– Чтоб у тебя ночью все отсохло, идиот!

Грудной смех раскатывается по комнате, как раз когда он оборачивается, чтобы увернуться от второго летящего в него шлепка. Дверь открывается и прямой наводкой резиновый беспилотник попадает прямиком в плечо обалдевшей Кристины.

– Эээээ, – девчонки застревают у порога, ошалело наблюдая, как довольный собой идиот невинно лыбится им с порога, спрятав за спиной кожаный аксессуар.

– А я-то глупая всех раньше разогнала, наивно полагая, что Альке тут одной скучно. – протягивает Анита, стукнув себя по лбу кулаком. – Зря наверное?

– Очень зря, Анита, – с упреком изрекает Шварц, оборачивается и подмигивает мне, – Сладких снов, витаминка.

Тут же проскальзывает мимо девчонок, заметив, как моя рука неумолимо тянется за туфлей, спрятанной под кроватью. Лабутены точно не промажут.

– Приятных снов, леди, – бросает на прощание и тучным мамонтом спускается по ступеням.

– Я убью его!

Рич

Утреннее солнце приятно греет, пока я, развалившись на скамейке, жду мою девочку. Зарядка вот-вот должна начаться, и все отряды потихоньку сползаются сонными улитками к спортивной площадке, но я хочу дождаться Алю.

Ночью, после того как вернулся в комнату, пришлось самому завершать начатое, чего не делал уже довольно давно. Но… руки-то помнят, как это было в возрасте гавриков. Да и уснуть бы без разрядки не вышло. Член колом стоял после сладкого оргазма Альбины. Знаю, что перегнул, и сам хренею от своего неадеквата, но в мозгах как будто переклинило. Сидел слушал в беседке пустую болтовню, шутки, а сам думал о ней. Понимал, почему не пришла, а желание увидеть граничило с маниакальным сумасшествием.