Богдан хлопает дверью, оставляя мне на прощание шлейф одеколона и привычный ступор. Он издевается? Кажется, с этим господином будет непросто.

Наедине с собой позволяю шикнуть и раздраженно подхожу к дивану стоимостью как моя однушка. Беру в руки халат из плотной ткани, больше похожий на кимоно. С опаской оглядываюсь, нет ли камер в кабинете. Вроде отсутствуют.

Суетливо стягиваю платье, взлохмачиваю собранные в хвост волосы, надеваю предложенную вещь и практически утопаю в ней — не по размеру совершенно. Аккуратно сворачиваю платье и кладу на диван. Перед тем как вновь показаться Царёву, примеряю дежурную улыбочку, толкаю дверь и выхожу.

— В анкете я ознакомился только с вашим лицом, Валерия, — оценивающее скользит взглядом по новой одежде, — но не фигурой.

Пряча за спиной руки, Царёв быстро направляется из просторного коридора к лестнице, кивком зазывая с собой. Приподнимая низ халата, как барыня, семеню следом, еле поспевая.

— Рабочий день с восьми до пяти. Верно? — запыхаясь на шестой лестничной ступеньке, решаю уточнить детали.

— А что если я вам скажу двадцать четыре на семь?

Богдан выпрямляет стать и терпеливо дожидается меня, взволнованную, наверху. Конечно, ему-то легко с такими широкими шагами. Как ураган летает.

Перевожу дыхание и удивленно хлопаю ресницами, услышав выдвинутые Богданом условия. Миллионерам можно все? Именно так считает Царёв, фразами загоняя меня в тупик.

— А как же время на дорогу? Знаете, на автобусе до вас добираться около часа…

— Будете жить здесь. Мне в любой момент может потребоваться ваша помощь.

Какая? В качестве болванки, на которой можно оттачивать свой цинизм? Так не требуется. Вам, господин, в этом искусстве равных нет. Можно черный пояс выдавать.

— Хорошо, — сквозь стиснутые зубы отвечаю, стараясь сохранять милую физиономию.

Богдан приподнимает бровь:

— Так улыбаетесь… Будто я уже подписал контракт о вашем приеме на работу.

— А разве нет?

— Договор в моих руках отсутствует, — острой шпилькой вонзаются слова мужчины. — Идемте.

Я снова топаю каблуками по лакированному паркету. Особняк бизнесмена кажется бесконечным. Вот для чего ему столько квадратов? Тут с легкостью можно организовать отель.

В самом конце этажа я замечаю дверь, и она светлее остальных. Богдан останавливается, наверное, вспомнил о галантности, потому что, толкнув ее, пропускает меня вперед. Как мило. Я почти оценила.

Опять сгребаю подол, делаю шаг, но дальше проходить не решаюсь. Хочется открыть рот в изумлении, любуясь интерьером детской. Здесь все такое розовое и зефирное. Над резной колыбелью висит балдахин, а стены расписаны цветами и бабочками. Как стильно, всегда о такой мечтала.

— Пришлось сослать дизайнера в Сибирь, — железным тоном произносит Богдан, заставляя меня обернуться и посмотреть ему в глаза.

— Зачем?..

— Безвкусица. Пусть лесорубам вагончики разукрашивает.

Царёв хмурится, когда его взгляд въедается в арты. Дотрагивается и рукой чуть подталкивает меня, плотно закрывает дверь.

Ох. Слишком горячо ощущается его ладонь на моей пояснице. Пальцы немеют от его прикосновения. Вроде ничего особенного, но действуют странно. Наверное, я до сих пор не могу привыкнуть к тому, что Богдан — реальный человек, а не герой из параллельной Вселенной. Он опускает руку и шагает к кроватке.

Выдыхаю, успокаиваясь, и следую за ним. И все тревоги улетучиваются, когда Царёв осторожно убирает край балдахина и знакомит со своей дочерью.

Улыбаюсь. Искренне, не так, как в наглую морду Богдана. Я вижу годовалую кроху с румяными пухлыми щечками. Совсем малышка, а уже красотка.