После такого меня накрывает паника, и я с трудом могу продолжать тренировку. Обычно после его предупреждения у меня еще около часа занятия с Лесли. Как правило, если он разозлился, только чудо может спасти меня от избиения, так что я уже в ужасе предвкушаю, что меня ждет. Мне сжимает грудь, становится трудно дышать. Но мне нельзя подавать вид перед Лесли – нужно вести себя нормально и продолжать тренировочную свистопляску без каких-либо эмоций. Но в голове я уже прокручиваю обратный путь домой и ад, который мне предстоит. Думаю, как он врежет мне со всей силы, как только мы окажемся в машине. Очень трудно в таком состоянии нормально закончить тренировку.

Иногда Лесли организует мне совместную тренировку с Кэтрин Барклэй. Кэтрин старше меня на десять лет и стоит в топ-200 одиночного и топ-50 парного рейтингов. Она заставляет меня играть на пределе, но я знаю, что, стоит мне проиграть, папа взбесится, поэтому я опять жульничаю. Я говорю, что мячи, которые были в корте, ушли в аут. Кэтрин жалуется Лесли – говорит, что так играть невозможно. Но я знаю, что Лесли говорит ей не обращать на это внимания. Однажды она сказала ей: «Я тебе скажу, почему она так делает. Потому что у нее такой отец, что она не может позволить себе проиграть».

Лесли всегда за меня.

На тренировках Лесли понемногу меняет мне игру – шаг за шагом. Я всегда уверенно играла на задней линии, но она выводит меня в этом на новый уровень. Благодаря ей я начинаю использовать свои удары полностью. Она привносит в мой теннис новые элементы, делает его более разнообразным. Учит меня извлекать пользу из моей стабильности на задней линии и выходить вперед для завершения розыгрышей. Под ее руководством я подтягиваю свою игру у сетки. Отец одобряет. Он начинает безоговорочно доверять Лесли, так что в моих тренировках появляется еще один новый аспект: свобода. Папа немного снижает давление. Чуть-чуть. Огромное количество часов, проведенных на корте, делает мою игру заметно лучше, а месяцы убийственных пробежек из Бэнкстауна приводят меня в фантастическую форму. Я могу пробежать шесть километров после шестичасовой тренировки и едва это почувствовать. Все становится практически идеально. Я никогда не ощущала себя сильнее. Лесли говорит, что я натренирована как «теннисный киллер». Это именно то, чего хочет мой отец, и уже даже он, как ни поразительно, считает, что я тренируюсь достаточно. Его корзина с мячами переезжает в кладовку, и мы больше не ходим на дополнительные тренировки на фэрфилдских кортах. Эти корты повидали очень много слез.

В теннисном плане я, кажется, готова ко всему. Мне 15 лет, я вхожу в десятку лучших юниоров мира и, мы надеемся, близка к победе на турнире Большого шлема. Осенью Лесли говорит, что нам нужно ехать играть турниры за рубежом и проверять свои силы против соперниц со всего мира, в том числе на «Шлемах». Она закидывает удочку отцу, и он с энтузиазмом разделяет эту идею. Он рад отпустить меня с ней вдвоем – сам он никогда не любил летать, а последнее время этот страх перерос в настоящую фобию. Так что следующие несколько месяцев я проведу только с Лесли. Это большое облегчение.

Каждый теннисист, мечтающий о профессиональной карьере, должен уметь жить в постоянных разъездах. Лучшего наставника, чем Лесли Боури, для этого не найти. Она учит меня стирать белье в гостиничной раковине; показывает, как обернуть мокрые вещи в полотенце и отжать их так, чтобы они высохли к утру. Говорит, когда ложиться спать и когда вставать. «Дисциплина – всему голова», – любит говорить она.