Просочившись в квартиру, Женька рванула на запах.

– Куда? А руки? – безжалостно крикнул я вслед, разбрасывая по прихожей коробки с личными вещами из бывшего кабинета.

Но через пару секунд из кухни вышла голодная девочка с безвольно опущенными плечами и понурой мордашкой.

– Сам свои руки… – выдавила из себя на вдохе Женька. – Нет там никакой картошечки.

Я подошёл к кухонной двери и неуверенно заглянул внутрь. А там, разложив обеденный стол, наша трудолюбивая хозяйка отпаривала мой мундир. Через плотные клубы пара был виден полуголый, блестящий от пара и пота силуэт труженицы.

– Жарко… зараза! Марля к утюгу прилипает, приходится каждый раз пшикать. Шурую, как сталевар в конце пятилетки! Ты когда в последний раз форму-то надевал? Она на вешалке симметричность потеряла. Чапаев, мне тут за вредность что-нибудь полагается? – нажимая на шипящий, как гюрза, утюг, поинтересовалась сожительница с ребёнком.

Было ясно, что обеда не будет. Его заменили стрелки на моих форменных брюках и парадный китель – чёрный, как крыло у ворона во время брачного периода. Я молча взял телефон и пошёл в комнату к Женьке.

– Алло, здравствуйте! Это пиццерия «Сицилия»? Примите заказ. Девчоныш, ты какую и с чем пиццу будешь?

Помните размер чайного блюдца? А рот до ушей, как у Буратино, помните? Вот такие были счастливые глазищи у моего ребёнка, и до таких размеров растянулась её малозубая улыбка.

– Вот такую! – раскинула ручки Женька. – С сыром, с ветчиной, курицей, ананасом, сыром… нет, с сыром я уже говорила. Со всем пусть делают. Только быстро. Я доставщику десять рублей дам, у меня есть, – выпалил, захлёбываясь слюной, ребёнок.

– Я всё слышала, – засмеялась в трубке девушка. – А вы какую будете, мужчина?

– А мне… пиццу поменьше, а мяса в ней побольше.

– Ваш адрес вижу, вы наш постоянный покупатель. Будет скидочка. Ожидайте в течение сорока минут.

– Ура!!! – заорал счастливый ребёнок. – Па, а сорок минут – это же быстро?

В это время в комнату зашла наша Ксюша. В одной руке она держала за дужку вешалку, на которой, мужественно раскинув плечи, сиял майорскими погонами мой парадный мундир. А во второй руке она держала огромных размеров марлю, которой стирала потный глянец с открытых участков тела. И надо сказать, все эти её открытые участки уводили мысли о пицце и мундире на второй план. С огоньком трудилась девушка! Повесив мундир на кухонную дверь, полуголое создание грациозно подарило нам глубокий реверанс и весело поинтересовалось:

– Ну, что, работяги, проголодались? Мыть руки! Я вам пиццу заказала. Пятнадцать минут назад привезли. Ещё горячая!

Утро понедельника для меня началось с небольшого раздражителя. Раздражителем оказался молодой заспанный прапорщик на КП у ворот въезда на территорию УВД. Посмотрев на «морду» моего чисто вымытого «барсика», он нехотя прокомментировал, постучав пальцем по лобовому стеклу:

– Товарищ майор, вашу машину на территорию пропустить не могу. Пропуск не оформлен. Пятьсот метров по главной есть общая стоянка, там можно припарковаться, если места есть.

Мысленно пообещав при первой же возможности расстрелять прапорщика, я поехал искать стоянку. Место нашлось быстро, достаточно было показать парковщикам майорский погон и полицейский шеврон в открытое окно. Не успел отойти от машины, как услышал автомобильный сигнал. Затонированное пассажирское окно «мерседеса» с голубыми номерами открылось, и я увидел улыбающееся лицо полковника Лядова. Сел принципиально рядом с водителем.

– Здравствуй, Андрей Васильевич. А ты чего, на перекладных? – поинтересовался полковник.