– Да, конечно – кивнула женщине Ольга и повернулась к Танечке: – Ну иди работай. И сопли подбери!

Продолжая тихонько всхлипывать, Танечка проскользнула в дверь мимо женщины. Та посмотрела ей вслед:

– У неё тоже кто-то умер?

– Да – коротко ответила Ольга, достала из стола бланк и придвинула историю болезни Свиридовой. – Посидите немного, я сейчас подготовлю документы.

Пока она писала, женщина молча сидела на стуле рядом. В таких ситуациях Ольга старалась вести себя как можно более официально – ей казалось, что если показать сочувствие, то родственники окончательно расклеятся, а им ещё много беготни предстоит. Она закончила заполнять бланк:

– Сейчас надо будет ещё печать поставить. Потом по этому в ЗАГСе получите справку о смерти. Пойдёмте.

Они вышли в коридор и подошли к сестринскому посту. Алла уже собиралась сдавать дежурство Люде.

– Алла, пойди печать поставь. И объясни, чего дальше делать – Ольга протянула ей бумаги и повернулась к Свиридовой-старшей: – Идите с Аллой, она вам всё скажет.

Алла и Свиридова-старшая ушли. Ольга оглянулась – Танечка сидела на диванчике за сестринским постом и молча смотрела в окно. Так, хорошо – таблетки подействовали. Перехватив её взгляд, Люда кивнула в сторону Танечки:

– Переживает.

– У меня когда первый больной умер, я ревела на всё отделение – отозвалась Ольга.

– Ну сейчас-то привыкли? – спросила Люда.

– К этому нельзя привыкнуть – покачала головой Ольга. И, заметив, что Танечка прислушивается к их разговору, продолжила: – Смерть требует уважения. Смерть – это таинство, как и рождение…

В отделении раздались уверенные хозяйские шаги, и перед сестринским постом остановился заведующий отделением, или, как все его называли за глаза – шеф.

– Доброе утро! – шеф поздоровался и уставился на Танечку. – Что случилось?

– Свиридова ночью умерла – ответила Ольга.

– Ага, вон оно как! Понятно – пробормотал шеф и громко сказал, обращаясь к Танечке: – Ну, с почином тебя, детка!

Шеф пошёл к себе в кабинет, а Ольга озадаченно посмотрела ему вслед. Когда хлопнула дверь его кабинета, она сказала Танечке:

– Поздравляю, шеф тебя признал.

– Детка – это значит признал? – хихикнула Люда.

– А ты помнишь, как шеф меня называл, когда я только в отделение пришла? – повернулась к ней Ольга. – Лялька! Лялька, сходи туда! Лялька, сделай то! Лялька, ты все лекции прогуливала, или через одну? И так почти год. А тут почти сразу – детка!

Она вспомнила, как шеф строил её, когда она пришла после института. Теперь-то она понимала, что он просто выбивал из неё остатки студенческой дури и безалаберности. Но тогда было обидно до слёз. И она отыгрывалась на медсёстрах, требуя от них строгого обращения на «вы» и по имени-отчеству. Конечно, со временем она поняла, что авторитет зарабатывается другими вещами, но тогда скандалы возникали частенько. Шефу приходилось вызывать её к себе в кабинет и наедине вправлять ей мозги. К счастью, ему это удалось, и уже через год она больше переживала из-за чисто профессиональных проблем, чем от недостаточно уважительного, как ей казалось, отношения медсестёр.

– А вы знаете, как шеф Константина Ивановича называет? – заулыбалась Люда.

– Как? – спросила Танечка. «Так, процесс пошёл. Отвлекается помаленьку» – обрадовалась Ольга.

– Пупс – громким шёпотом ответила Люда.

– Костик – одним словом – добавила Ольга. Она чувствовала себя старожилом отделения, практически второй после шефа.

Все засмеялись. Но Ольга обрадовалась преждевременно.

– Ну почему так несправедливо? – продолжала Танечка. – Ведь она такая молодая… Была. А другие вон хоть бы что! Ведь это несправедливо!