– Так! Кто тут старшая?

– Наверное, я!

Не успела мама возразить, как в дверях показалась стойка софитов. Съёмочная группа приехала.

Скорчив недовольное лицо, я пошла в комнату. Голова раскалывалась.

– Как ты? – спросил Сергей. – Выглядишь не важно. Я тут принёс тортик и чай. Давай поговорим. Мы давно с тобой не разговаривали по душам.

– Я не в порядке и это факт. За торт с чаем спасибо, а по душам мы с тобой никогда и не разговаривали. – я пыталась сорвать на ком-нибудь свою злость и обиду.

– Тогда давай наверстаем упущенное. – он поставил поднос на письменный стол.

– Что именно тебя интересует? Больно ли мне? Больно. Плохо ли мне? Очень. Но это не больнее, чем ТОГДА. Поверь, я помню.

– Я не это имел в виду. – он положил руку на моё плечо.

Я с силой пихнула её в сторону:

– А что?

– Ты такая счастливая сегодня утром бегала, а сейчас. Лучше бы я не звонил тебе и не говорил кто, где и с кем.

– Ну, лучше горькая правда. – в горле опять образовался комок.

– Таня мне как-то сказала, что Калинин ей нравится еще с седьмого класса. А сегодня книгу ей занес, а там даже дверь не закрыта была. И ведь, вроде, он расстался с ней давно уже. Какого лешего он к ней попёрся?

– Мне всё равно. – выдавила я, глотая слёзы.

– Раз вы не пара, я могу пригласить тебя на свидание.

Я забыла, что плакала. От такой наглости мои глаза стали размером с пятирублевую монету:

– Ты издеваешься надо мной? Какое свидание может быть?

– Обыкновенное! Отвлечёшься от всего, что вокруг. – он наступал, как Гитлер на Россию, с упорством.

Я села за письменный стол и стала ковырять ложкой торт, в надежде, что это всё скоро закончится, если я буду его игнорировать.

– Нет. Извини. Я не могу вот так… не могу.

– Мне хватило взглянуть на тебя, чтобы понять, что творится в душе, – и Сергей подошел ко мне. Он обнял меня за плечи и тихо произнёс:

– Ты мне очень нравишься. Не отказывай мне, пожалуйста.

Я подавилась куском бисквита.

– Ты считаешь, что после того, что было, я соглашусь с тобой куда-либо идти? Ты в своём уме? Или, может, ты опять позовёшь картинки посмотреть?

– Эля, я изменился. Ты же изменилась, неужели я не могу?

– Не знаю. Я никому не хочу верить. Воспоминания слишком давят плечи.

– Я прошу, не отказывай! Я не буду приставать! Честно!

Мне захотелось забыть всё, что произошло за последние 24 часа, включая разговор с Науменко, но понимая, что он так просто не отстанет, обещала подумать. Обещать – не значит встречаться.

Наутро, в очередном ожидании школьного автобуса, я поняла, что отношения для нормальных людей, но не для меня. Я хотела расцарапать лицо Соломахиной больше, чем мира во всём мире. И ещё больше этого мне не хотелось видеть Калинина.

Но вопреки желаниям автобус приехал. Милая улыбка полоснула меня по сердцу. Я переключила на Traсktor Bowling «Время».

«Не обращаю внимания, еду до школы. Терпи, терпи.»

Он что-то объяснял мне и жестикулировал руками. Любой регулировщик движения позавидовал бы ему сейчас. Но я не слушала, а он понял, что говорит всё это время впустую, когда увидел зелёный провод от наушников среди моих волос.

Автобус остановился. Моя миссия тайного исчезновения была провалена, ибо он для верности схватил меня за руку перед самым выходом.

– Эля! Ты издеваешься? Ничего не было ведь!

Я молча вырвала руку и не стала тормозить движение потока учащихся. Меня практически сбила с ног Танька Соломахина. Она накинулась на бедного Калинина, как ястреб на добычу, впившись в его одежду своими наращенными когтями. И как он не пытался увернуться, она таки поцеловала его. Хорошо, что хоть в щеку.