Свою кофту Софи узнала сразу. Зимой по вечерам в здании убавляли отопление, и в сильные морозы в тонкой блузке находиться в офисе было некомфортно. Поэтому девушка принесла из дома старую кофту, положила её в кабинете для клерков в шкаф и надевала, когда становилось невмоготу. Полтора года назад кофта из того шкафа исчезла, и девушка решила, что уборщица приняла её за ненужную ветошь и благополучно выбросила.

Каким образом она через столько времени оказалась в кабинете Каларика Павловича, Софи объяснить не могла.

– Кофта моя, а остальное нет, – всхлипнула она.

Но её, кажется, никто не слушал, и слушать не собирался.

– Вот! Что и требовалось доказать! – с победоносным видом ткнул пальцем в её сторону начальник, но внезапно охнул и схватился за грудь в области сердца. Осел в кресле, тяжело дыша и закатил глаза, как при сердечном приступе.

«Жаба» тут же подскочила и бросилась к нему, озабоченно квохча:

– Ларичек?! Что такое? Сердце, да? Сердце?!

Тот просипел, махнув рукой в сторону Софи:

– Уйди с глаз моих долой и не смей носа показывать ни возле меня, ни моей семьи… Я сейчас не вызвал стражу только потому, что не желаю, чтобы моё имя и имя моей любимой супруги трепали грязными языками на каждом углу…

Софи, всхлипывая, безропотно поднялась, а «жаба» зло сверкнула на неё глазами:

– Но это не помешает мне дать в завтрашнюю газету заметку о том, что ты из себя представляешь! Чтобы тебя, дрянь, ни одна уважающая фирма не пустила к себе на порог!

Мужчина испуганно посмотрел на замершую Софи, потом на жену, опять откинулся в кресле и застонал громче, попросив воды. Девушка только собралась выпалить, что нельзя марать имя человека, опираясь только на домыслы, как её за плечи мягко приобняла «крёстная» и нежно проворковала:

– Пойдём-пойдём, милая, – и увлекла из кабинета.

Там их плотной толпой встретили разъярённые родственники, явно всё прекрасно слышавшие, будто собирались разорвать Софи прямо на пороге на мелкие кусочки, но женщина грозно на них прикрикнула:

– Там Каларику с сердцем плохо! Вызовите лекарей! Да принесите ему кто-нибудь воды! – и пока они замешкались, увела девушку из приёмной.

Позволив Софи забрать из кабинета клерков сумку, вывела её на улицу из офиса через чёрный ход. Там, во дворике, она с лёгкой усмешкой протянула Софи вещи:

– Забирать-то думаешь?

– Кофту я возьму, она моя. А остальное я впервые вижу! – гневно буркнула девушка, но, наткнувшись на смеющиеся глаза «крёстной», охнула, осенённая догадкой: – Так вы же и сами это прекрасно знаете…

Та слегка кивнула в ответ:

– Просто этому старому кобелю давно следовало хвост прищемить, а то он вконец обнаглел.

– Да вы… да вы!.. Да вы знаете, кто вы после этого?! – поперхнулась воздухом Софи от такой жуткой несправедливости.

Женщина полыхнула на неё магическим светом в глазах, и только теперь девушка поняла, что перед ней стоит очень сильный светлый маг.

– Это тебе сейчас кажется, что всё против тебя, – посерьёзнев, отозвалась женщина. – Но потом, спустя время, ты поймёшь, что для тебя так будет лучше.

Простому человеку спорить с магом – дело не только пустое, но и опасное. Поэтому девушке ничего не оставалось, как вздёрнуть подбородок, развернуться и, прижав к себе сумочку и кофту, невыносимо воняющую чужими приторно-сладкими духами, в гордом молчании удалиться.

Лишь после, за углом, и всю дорогу до дома Адель она проплакала, жалея себя и не понимая, как теперь ей жить.

– Кажется, это уже становится традицией, – резюмировала тётушка, оценив слёзный поток из глаз Софи.

5. 2.3

Всхлипывая и причитая, девушка поведала о случившемся. Адель, от переполняющих её чувств не в силах оставаться на месте, слушала, нервно вышагивая по мастерской.