– Вот и хорошо. В коме, молчаливая, ты нам больше понравишься, – довольно произнес Артик.

– Что за баба горлатая? Не могли найти кого-нибудь посговорчивее, – принялся ворчать Андрей, наблюдая за всеми нами.

Он стоял заложив руки в карманы брюк. Ну чистый бандит. Наверное, позу у Челентано скопировал. Только у Андрея не плащ, как у итальянца, а халат.

– Док сказал, что только у нее овуляция. Правда, я так и не понял для чего она нужна, – признался Артик.

Мужик. В женской физиологии ничего не сечет. Что с него взять? Будь у меня возможность, плюнула бы под ноги. Выражая крайнюю степень презрения.

– Не твоего ума дело, зачем она нужна, – ужасно раздражало, что обо мне говорили в третьем лице.

– Может быть ее все же стукнуть? – Гога встрял в разговор.

– Несите ее уже в комнату. И там к кровати примотайте скотчем, чтобы не сбежала. И рот залепите. Она и получаса не провела в моем доме, а уже все мозги замусорила, – сокрушался Андрей.

– Насильники! Убийцы! Гады ползучие! – я не скупилась на оскорбления.

– О, Боже! Дай нам терпения! – воскликнул Андрей, уходя назад в комнату.

Мужики, держащие меня, восприняли его уход как призыв к действию и понесли на второй этаж.

Вот же, гад! Он еще Боженькой прикрывается.

– Замолчи, – посоветовал Гога.

– Никогда не молчала и молчать не буду,– мне не хватало трибуны и ботинка, уж я показала бы им Кузькину мать.

Все что оставалось, это возмущаться и язвить. И я пользовалась предоставленной возможностью, как могла.

– И за что нам такое наказание? – возвел глаза к потолку Леха, отличавший молчаливостью. Но даже он не выдержал и высказался.

– За дела ваши черные. За грехи страшные,– будь я ведьмой, обязательно прокляла бы. Да от всей души.

– Закройте ей рот,– попросил Гога.– У меня терпение кончается. Иначе я за себя не отвечаю. А шеф потом всех накажет. В спортзал вчера новые маты привезли.

– Именно матами вас и надо крыть. Отборными, – высказалась по поводу услышанного.

– С удовольствием перекрою этот поток красноречия, – в руках Артика появился огромный носовой платок.

Откуда он его взял, я не знала, и знать не хотела. Очень надеялась, что платок чистый. А если даже и пользованный, то только один раз и с внутренней стороны. Все остальные варианты его применения я отметала, как несуществующие. Иначе мне грозило быть задушенной переполняющими от возмущения эмоциями.

– Никогда не думал, что так буду радоваться тишине, – Гога озвучил мысли всех мужчин вместе взятых.

Меня приволокли в огромную комнату на втором этаже загородного особняка, в котором оказалась по собственной глупости и недальновидности.

И оставили. Одну. Размышлять о жизни.

Вот кто меня подбил взять в заложники главаря бандитов?

Надо было не раздумывать и бежать к остановке. И тогда бы я не лежала спеленутой сосиской на огромной кровати размера XXL и не таращилась в потолок, отыскивая хоть какую-нибудь мало-мальски крошечную трещину.

Я усиленно успокаивала себя, уговаривая не впадать в панику. В жизни не практиковала ролевые игры, тем более не увлекалась связыванием. Оттого и не получала удовольствия от происходящего.

Минуты падали резиновыми каплями на испаряющееся самообладание.

– Лежишь?– в комнате появился тот, кого я меньше всего предполагала увидеть.

Перед уходом мужики все же сжалились и вытащили кляп изо рта. Чтобы я могла дышать спокойно. Видимо боялись, что могу задохнуться с непривычки. Но и только. Руки остались примотанными к телу.

– Лежу, аки лялечка, – не возмущаться и не молчать, когда целиком и полностью находишься во власти конкретного мужчины сложно.

И тяжело.