– Папуля! – пищит, ну точно мышь, не зря придумал прозвище. – Буду в восемь пятьдесят! – обещает мне и продолжает краситься, уже сияя красивой улыбкой на лице.

Сбегает быстро, оставляя меня одного, но теперь я и правда не чувствую того жуткого одиночества, что преследовало меня целый год. Я особо не ощущал его как-то, свыкся, а теперь разницу колоссальную осознаю. Почувствовала дочь, что у папы крыша едет, приехала спасать, видимо.

Заканчиваю работать, прошу завтрашнюю утреннюю тренировку с Ольгой нашей Сергеевной местами поменять, если ей не будет трудно. Хочу погулять с дочерью, а потом утром позволить себе поспать на часик подольше. Пусть уматывает их сначала землей, а я на льду добью. Стрессанем мышцы перед выездом, на пользу пойдет.

Отвлекаюсь на звонок телефона. Горин. Этому-то что надо?

– Слушаю.

– Виктор Палыч, а можно мне завтра немного опоздать? – спрашивает он. Знает же, что нельзя, только по уважительной причине можно. Но у нас строго, не каждую, по их мнению, уважительную причину я тоже считаю таковой.

– Что у тебя?

– Да меня это… на рентген записали, а он как раз за пять минут до начала тренировки, не успею добежать.

– Какой еще рентген? Ты утром целый был! Горин, твою бабушку, как ты умудряешься постоянно?

– Виктор Палыч, – зудит он, – всё пучком, честно! Но Машка сказала, что провериться надо. У меня там небольшой ушиб…

– Дрался, бестолочь?! – спрашиваю, потому что этот вечно во всех передрягах участвует. То он девушек от маньяков спасает, то бабулек через дорогу переводит и случайно об их палки спотыкается, то еще что-нибудь. Не верю ни единому слову, конечно, но пока на драке не поймаю, предъявить не могу.

– Ни в коем случае! – отвечает клоун. – Шел домой, между прочим, после хорошего дела: помогал даме с тяжелыми сумками. Услышал писк, пошел искать, кто и где пищит, а там котенок! Но я поскользнулся на мокрой траве и упал прямо на руку.

– Горин, ты идиота из меня делаешь? – У меня уже даже психов на этого человека не осталось, все ушли куда-то, дурдом.

– Никогда в жизни. Рассказываю исключительную правду и ничего, кроме правды.

– Кот где? Себе оставил?

– Так это… Женщина там вышла, сказала, у нее сбежал! Зря, короче, травмировался только.

– С результатами к Машке, потом только с ее разрешения на тренировку возвращаться, понял? Выезд на носу, а они устроили мне тут котят! Финал сезона, бестолочь ты!

– Он перезвонит. – Дианка стоит надо мной, в ее руках вырванный из моих рук телефон и победная улыбка на лице. Зеркалит, зараза мелкая, меня. Вся в отца! Горжусь. – Кто там у тебя так нервы треплет?

– Да болезный один, – отмахиваюсь. – То понос у него, то золотуха. На деле беда с башкой просто. Вратарь же. Ловит хреново, в башню прилетает.

– Как это? У лучшего тренера в мире и вратарь хреново ловит? Па, непорядок!

– Не подлизывайся, – закатываю глаза. – Так, выходить скоро. Пойдем устраивать друг другу культурный вечер.

Иду переодеваться, влезая в такую нелюбимую рубашку. Меня факт того, что на игры нам надо в классике быть, всю жизнь расстраивает, а тут еще и в свободный вечер придется упаковываться в этот ужас. Только ради дочери! У нас с ней вроде как свидание. Семейно-дружеское, но все-таки. А то мы нормально приезд ее не отметили, восемнадцатилетие не отметили, а с дня рождения всего неделя прошла. Вот отметим. Кино, столик в ресторане заказал. Ну как «заказал»… Сабирову позвонил, тот организовал быстро. Очень удобно, кстати сказать.

– Ой-ей, – улюлюкает Дианка, когда выхожу из комнаты. – А откуда это к нам такого красивого дяденьку занесло, а?