– Они не молятся мне, Климин. Уже очень давно не молятся. Я их сердца не слышу.

– У тебя нет права обижаться! – воскликнула Мудрость.

Её голос стал громче. Он оттолкнулся от стен и содрогнул огоньки зажжённых свеч.

– Это вовсе не обида! – рассвирепел в ответ Баиюл. – Я лишён их веры, и ты это знаешь! А без веры смертных у меня связаны руки. Я многое не могу без своих божественных сил.

– Они не вернутся, убей ты невинного мальчишку. И ничто не вернётся.

– Я хочу сделать это ради Минцзэ.

– Нет, Баиюл, ты хочешь сделать это только ради себя. И в своём эгоистичном желании ты готов идти по головам. Минцзэ погибла, и ей на смену явился Аелия. Так решил не ты, а вселенная, узревшая, в каком отчаянном положении твой мир. И изменить это всё равно, что пойти наперекор высшим силам. Они не подвластны даже тебе.

– Однако мне оказалось подвластно удержать твою душу здесь, что раньше казалось невозможным.

Климин осеклась. Из неё всё ещё вырывались слова, которые она отчаянно старалась подавить. Обижать Баиюла ей вовсе не хотелось, но говорить правду в глаза было необходимостью. Госпожа Мудрость знала, что по большей части его бессилие – её вина, но при этом бог никогда не указывал на это. Он не винил Климин, ведь лишиться своего могущества – его решение.

Бессмертная выдохнула, изо всех сил стараясь не поддаваться эмоциям.

– Прости меня, господин, за дерзость и смелость, с которой я позволяю себе высказываться. Но молчать тоже не стану. Я спрошу: ты пытаешься бросить вызов первозданным устоям? Твоя мать, Великая Маеджа, когда-то поступила так же и поплатилась.

– Моя мать сама избрала этот путь. Она сама себя наказала, а не вселенная. А за что был наказан я?! За что у меня, создателя, отобрали самое дорогое, что было? Я даровал людям свою кровь, я сотни лет сотворял каждого, наделяя их жизнью. И как посмели все вы ополчиться на меня?!

Климин – гордая и сильная – была готова упасть на колени перед своим господином и разрыдаться горькими слезами. Ни одному бессмертному не хочется видеть, как рушится мир, построенный на частицах их собственной жизни. Она однажды наблюдала крах Ферасса, и зрелище это породило животный страх перед повторением тех событий.

Видя то, как решительно настроен Баиюл, бессмертная тонула в отчаянии. Она была бессильна перед ним и его планами, что казалось невыносимым. Но иного выбора Климин не имела.

Чуть успокоившись, она стихла. Эмоции всё ещё переполняли её, но нерукотворная старалась держать себя в руках.

– Тебе всё равно необходимо отыскать Мариана. Ты обещал. И без него сердце не пересадить.

– Я это знаю. – Он успокоился тоже. – Но без моих сил, как уже показал опыт, отыскать его не получится.

Он посмотрел в глаза Климин, и его взгляд оказался пугающе серьёзным. Госпожа Мудрость знала наперёд, что бог собирался сказать, и приготовилась принять этот удар.

– Ты знаешь, я сделаю всё возможное. Но судьба Мариана могла оказаться куда трагичнее, чем просто исчезновение. Я всегда был честен с тобой, Климин, и потому говорю эти слова не для того, чтобы причинить тебе боль, а для того, чтобы ты не жила иллюзиями.

– Я понимаю, и мне не нужно объяснять такие вещи. Я вовсе не малое дитя, а Госпожа Мудрость. Потому ведаю о пристрастиях судьбы и её жестоких проделках. Но отыскать Мариана и в твоих интересах тоже.

Она делала вид, будто способна преодолеть тревогу, не отпускающую сердце долгие годы. Но Баиюл знал, что прежде всего Климин – перепуганная мать, желающая знать, что с её любимым сыном не произошло нечто ужасное. Они оба подразумевали смерть Мариана, но ни разу не произнесли это предположение вслух.