– Откуда бы эти слухи ни происходили, многие в них поверили.

– А ты? Ты поверил?

Терпний переступил с ноги на ногу, ему явно было не по себе.

– Если ты говоришь, что этого не было, значит не было, я тебе верю.

По уклончивому ответу было понятно, что он легко поверил этим чудовищным слухам… Я почувствовал себя преданным.

– Я могу доказать, что это неправда.

– Я верю тебе, цезарь, – повторил Терпний.

– А я ни на секунду не сомневался в том, что все это – ложь и наветы, – сурово произнес Аппий.

– Спасибо тебе за это, – поблагодарил его я.

– Но ты должен знать: некоторые утверждают, будто ты лично начал пожар, – продолжил Аппий. – Поджег Рим, чтобы отстроить его заново и назвать в свою честь.

– Что?! Что именно они говорят?

– Говорят, что ты хочешь переименовать Рим в Неронополис, – ответил Аппий.

– Вот так искажаются факты! – вспылил я. – Как Великий понтифик, я один знаю тайное имя Рима. Я прошепчу его во время искупительных и примирительных обрядов, которые буду совершать в святилищах разных богов. И этим именем не будет Неронополис.

Я был потрясен, узнав об обвинениях, но и разозлился не меньше. Меня ведь даже в Риме не было, когда начался этот треклятый пожар. Мой дворец погиб в огне, я жизнью рисковал, помогая бороться с огнем, а теперь вот ради восстановления города опустошал императорскую казну.

Поджигатели!

– Спасибо, что рассказал, – поблагодарил я. – А теперь прошу: используйте все свое влияние, чтобы устранить эти слухи.

Мне следовало воздать хвалу судьбе за то, что у меня была прочная связь с людьми, которые, бывая за стенами дворца, всегда держали ухо востро. Вот только то, что они смогли там услышать, внушало очень серьезные опасения.

А сейчас надо было поприветствовать и других уцелевших во время Великого пожара близких мне людей.

Среди них был Фабул – художник, создавший фрески в Проходном доме, которые теперь, увы, были навсегда утеряны. Но я пообещал ему, что скоро у меня будет для него работа еще грандиознее прежней.

Потом Тигеллин подвел ко мне Воракс.

Высокая статная матрона немного постарела с нашей первой встречи. Тогда я – пятнадцатилетний девственник – очень нервничал накануне своей свадьбы с Октавией. Тигеллин привел меня в заведение Воракс и представил как своего раба. Я так и не понял, смог ли он ее обмануть. Впрочем, какая теперь разница?

Не дав Тигеллину отпустить одну из его грязных шуточек и прежде, чем Воракс успела поклониться, я произнес:

– Рад, что ты уцелела.

– Спасибо. – Воракс почтительно склонила голову.

Она и виду не подала, что мы с ней уже встречались, и держалась как добрая знакомая Тигеллина, которая в курсе, что он мой верный слуга.

– Надеюсь, все твои… работницы тоже уцелели?

– Да. Мое заведение располагалось в Четвертом районе, но мы не хотели рисковать и бежали, как только начался пожар. Дом, к несчастью, сгорел.

Я кивнул – мне ли было не знать, где располагалось ее заведение. Были времена, когда я часто к ней захаживал и не просто чтобы повидаться или поболтать.

– Если у тебя есть средства на быстрое восстановление, казна выплатит тебе поощрительное вознаграждение. Хочу, чтобы Рим был восстановлен как можно быстрее.

– И ты сможешь построить заведение масштабнее прежнего, – вступил в разговор Тигеллин, – оно станет частью нового, улучшенного Рима, который планирует наш император.

– Всегда будем рады тебе, цезарь, – сказала Воракс.

– Увы, цезарь не сможет стать твоим покровителем и постоянным клиентом, – усмехнулся Тигеллин. – Он безнадежно предан своей жене.

– Императрица славится своей божественной красотой, так что было бы странно, если бы цезарь искал утех на стороне, – ловко выкрутилась Воракс и посмотрела на меня. – Но я буду рада принять тебя как почетного гостя и лично проведу по вновь отстроенному заведению. – У нее заблестели глаза, и она продолжила: – Обещаю много новинок, но мы, конечно, не откажемся от проверенных временем удовольствий.