– Сюда! – с энтузиазмом воскликнул я.

Теперь, когда комнату заливал естественный солнечный свет, стол с проектом будущего Рима смотрелся куда лучше, чем ночью.

– Я это сделал! Спланировал город!

Я указывал пальцем на каждый деревянный брусок и кубик по отдельности и объяснял, что они означают, называл отмеченные мелом улицы и дороги.

А Поппея просто стояла и, широко открыв глаза, смотрела на эту картину. Может, еще не совсем проснулась?

Наконец она удивленно вскинула брови:

– И ты за одну ночь все это сделал?

– Ну, не совсем. До сегодняшней ночи совещался с моими архитекторами и, что важно, с инженерами.

– Это же, как ты говоришь, заново отстроенный Рим. Ты понимаешь, что твой проект повергнет людей в шок?

– Мнение современников меня не волнует. То, каким увидят Рим люди будущего, – вот что по-настоящему важно.

– К несчастью, мы обречены жить с теми, кто находится рядом с нами здесь и сейчас, – заметила Поппея и, выдержав паузу, улыбнулась. – Но этот проект – просто чудо. А где же дворец? Я его не вижу.

И тут я взмахом руки указал на место, которое в будущем будет называться Золотой дом. Павильон на склоне холма и далее – дворец на берегу озера.

– Вот здесь он и будет.

Поппея прикоснулась рукой к макету и, оценив, заметила:

– Отличное расположение. Вид на Форум… просто прекрасно. И мне очень, правда, очень нравится этот длинный фасад.

– Это еще не все.

Я принялся пояснять, что и как будет построено дальше – озеро, террасы с садами, портики, вестибюль…

Пока говорил, в голову пришла еще одна грандиозная идея.

– А в вестибюле под открытым небом будет воздвигнут колосс… Да! Он будет посвящен Аполлону, ознаменует новую золотую эру и превзойдет Колосса Родосского[44].

– Насколько? – встревоженно спросила Поппея.

– Настолько, что будет виден отовсюду. На Родосе колосс высотой в сто футов, – стало быть, мой должен быть не меньше ста двадцати. И он будет из позолоченной бронзы. – Тут я рассмеялся. – Но ты не волнуйся, у нас уйма неотложных работ, так что на колосса мы будем тратиться только по их завершении.

– Считаешь это разумно?

– Ты о колоссе? Я же сказал: им мы займемся в последнюю очередь.

– Нет, сейчас я о твоей идее превратить центр Рима в твои личные земли.

– Но в реальности они не будут моими частными владениями. Все, за исключением павильона, будет открыто для людей. Как то пространство в Антиуме: набережная, сады и театр. Таким образом я верну Рим его гражданам.

– Ну, простым людям, положим, это понравится, но богатым, которых ты отселишь с их участков, вряд ли.

Я уже упоминал о том, что моя супруга была женщиной практичной, и я высоко ценил это ее качество, но в тот момент оно вызывало у меня нечто вроде досады или раздражения.

– Для кого-то большие перемены всегда связаны с потерями, тут уж ничего не поделаешь. Перемены – это одновременно и награда, и наказание, добро и зло, которые изливает на нас из своих чаш Зевс.

– Мне надо одеться. – Поппея плотнее запахнула шелковый халат. – Идем со мной, ты так редко у меня бываешь.

Все правда – в ее покоях мне всегда было душно, как в некой насыщенной теплом женственности оранжерее, и поэтому я старался пореже туда наведываться. Но тем утром у меня еще кружилась голова от испытанного после планировки нового Рима упоения, и я чувствовал себя защищенным от любых сюрпризов. В общем, я согласился пойти с Поппеей.

Ее покои были почти такими же просторными, как мои, а вот прислуга гораздо многочисленнее, – вероятно, для обслуживания императрицы требуется больше людей, чем для обслуживания императора. Или все дело именно в самой императрице?