Последняя ниточка корня скрипнула на её зубах, ножка стула резко соскочила в ямку, кувшин, качнулся и, скользнув, опрокинулся вниз. Кот, внезапно очутившись под струей воды, от неожиданности подпрыгнул и головой угодил как раз в кувшин. Он бешено молотил лапами стараясь сбросить невидимого врага, катался по земле, но кувшин не хотел сниматься с его головы. Мышка спряталась было неподалеку от него, но потом, заметив, что её злейший враг не видит даже собственных усов, быстренько подбежала к его добыче. Она хотела сказать пойманной мыши: «Убегай, я тебя освободила!» – и скромно убежать к себе в норку. Однако бедняжка уже даже не шевелилась, наверное, кот её задушил.

У мышки от жалости даже сердечко забилось быстрее, и она тронула лапкой неподвижное тельце. Вот это сюрприз! Это была обыкновенная игрушка! Сшитая из тряпочек, с верёвочным хвостиком, просто любимая игрушка кота.

– Бежим, скорее, домой! – папа снова оказался рядом, – видишь, на шум вышел человек и сейчас он освободит кота!

Дома он, незаметно для всех сердито глянул на Мышку, затем громко сказал:

– А наша Мышка не только самая умная, но и ловкая! Она даже кота поймала! Пусть знает, как обижать нас!

Домовой.

Отец рассказывал. В годы его малолетья семья жила бедно. Приходилось экономить на всем, в том числе и на еде. Спасал свой огород, да на подворье по утрам, петух звонким голосом будил два десятка куриц. По строго отмерянным праздникам и воскресным дням, на большой сковороде, скворчала и шипела рассерженным котом, яичница, которую обзывали смешным и непонятным для него, четырехлетнего сорванца, словом – «глазунья». Вкуснотища! Пальчики оближешь и удача, если вдруг достанется добавка.

А вот конфеты, сахар и печение покупались мало, да и не часто.

Бывали еще дни, когда отец приносил в дом зарплату. Это были два три бумажных кулечка, в где лежали пересыпанные сахаром сладкие кругляши конфет, которые все почему-то звали – «Дунькина радость». Отец передавал заветные кулечки матери со словами: «Ну-ко вот, Варвара, прими получку!» Мать, светлея лицом, выдавала по две конфетки к чаю, а остальное прятала на верхнюю полку громоздкого буфета.

Однажды ночью проснулся мальчуган, пить сильно захотелось, пошел на кухню. Мимо буфета шел. И так ему конфет захотелось, что пододвинул он стул к буфету, вскарабкался на его выступ и, пересиливая страх высоты, достал себе немного конфет. Все не взял – соображал, что плохо поступает. После того как проделал он эту операцию ещё и днем, мать, раздавая конфеты, пожаловалась: «Наверное, домовой завелся у нас в доме, Леша посмотри, из-под веника я сор выкинула?» Лешка сбегал, посмотрел. Под веником мусора не было.

Бытует такое поверие в селах, что если хозяйка нерадива, да ленива, мусор заметет и веником прикроет, у такой домовой прячет вещи и всячески всех досаждает.

«Придется ловить домового, чтобы не шалил больше!»

Утром проснулся Алексей, зовет его отец: «Иди, полюбуйся, наш домовой попался!»

Подбежал мальчик посмотреть на это чудо. Только нет его.

Ставит отец Лешку на стул. Видит он, по нижней полке буфета, которая выступала далеко вперед, тонким слоем мука рассыпана, а на муке следы от маленьких босых ног и отпечаток ладони.

«А у нашего домового всего четыре пальчика на руке» говорит отец.

«Неправда, заревел маленький проказник, у меня все пальцы на месте!»

Джульбарс.

Вон сколько лет прошло, а история эта все никак не позабудется. Нет, нет да и всплывет в памяти. И так я над ней размышляю и эдак её пытаюсь понять, а выходит – вся наша жизнь вовсе не то, что видим мы вокруг себя. Хорошо бы сослаться на некоторое затмение памяти, или на чей – то гипноз, но, увы, слишком много материальных следов, да и невольный свидетель произошедшего события, частенько напоминает об этой более чем странной истории.