Площадь, где ещё несколько минут назад царило затишье, внезапно наполнилась звуками сирен и тревожным гулом водомётов. Полиция, вооружённая щитами и дубинками, подошла к площади, готовясь к разгонным действиям.

Как только силы порядка заняли свои позиции, они немедленно приступили к действию. Водомёты, направленные на митингующих, начали распылять ледяные струи воды, создавая бурю из водяных потоков. Анархисты, в свою очередь, подняли свои биты и вступили в бой. Громкий шум водомётов заглушал команды полиции, требующей немедленного разгона митинга и восстановления порядка.

Щиты полиции выстраивались в линию, обеспечивая защиту от нападающих. Протестующие, в ответ, начали использовать свои биты, стараясь пробиться к фронту. Они пытались перекрыть пути, помешать движению водомётов и продвигаться вперёд, несмотря на эти трудности. Дубинки полицейских с глухими ударами приходились на тела протестующих. Схватка между двумя сторонами разгорелась не на жизнь, а на смерть. Каждый удар, каждая капля воды, каждый выстрел создавали мозаичный фон отчаянного сопротивления.

Никто даже не думал об отступлении. Сила духа и вера в идею, глубоко укоренившаяся в их сердцах, порождали стойкость, готовую к экстремальным и экстремистским действиям.

Михаил видя как его содруженников избивают не выдерживает и кричит изо всех сил – петушары, за тем срывает балаклаву с полицейского, на что тот создаёт пробивное оцепление вокруг Михаила пытаясь его повязать и как бы митингующие не хотели спасти своего товарища, им это не удавалась, элементарно не хватало сил. Троих удалось повязать, после чего анархисты решаются даться в бегство, казалось бы вот и конец этой истории, но Михаил отчаянно вырывается, понимая что дома жена и она не может ждать его из тюрьмы. Вырываясь он получает своей-же битой по голове несколько раз и отключается, полицейский которому тот снял маску забил Михаила в усмерть, убегающие товарищи видя это кричат

–фашисты! Фашисты! Фашисты!

– Нужно возвращаться и что-то делать, товарищ Бацько, за тобой слово.

– Я ещё не Бацько. Бацько – это когда я буду управлять территорией, хотя бы такой как Гуляй-Поле. А сейчас я просто Андрей. Мы не можем помочь мёртвым, но можем что-то изменить, если выживем. Уходим.

Глава 5

Жизнь Андрея, чипированного и строго дисциплинированного, приобрела новое значение. В течение одной недели он скорректировал свой график до максимума и сосредоточился на одной цели: вернуться в тренировочный лагерь к французскому анархисту, чтобы подольше поговорить и обменяться мыслями.

Спустя неделю у него созрел план, как отметить своё 24-летие, которое совпадало с 1 мая. Этот день он намеревался сделать незабываемым, организовав митинг с участием всех друзей и знакомых. Появление нового увлечения – тренажёрного зала – открыло перед ним возможность привлечь более разнообразную аудиторию. Андрей понимал, что необходимо разработать чёткий план действий:

Собрать людей. Для этого нужна универсальная и убедительная речь.

Убедить завербованных выйти на площадь. Необходимо найти подходящие слова и аргументы.

Продумать стратегию поведения на улице. Определить, как действовать в условиях массового митинга.

После прослушивания песен Егора Летова, таких как «Государство», «Новый 37» и «Мёртвый сезон», Андрей почувствовал вдохновение. Он открыл ноутбук и начал печатать свою речь для митинга:

"Тотальная свобода, сохраняя в той или иной форме тоталитарный повсеместный контроль, – это лишь видимость, сладкая популистская открытка фашистского мира. Мы вольны выбирать, но только то, что на самом деле ничего не меняет. Как только простой человек пытается вырваться из своей иерархии, они приходят и душат это в зародыше, сохраняя монархизм и рабство. Разница между анархизмом и коммунизмом в том, что коммунизм – это религия, а анархизм – это наука. Я считаю, что нельзя дремать. Нужно продолжать действовать, пока живы, пока бьются наши сердца. Во имя свободы, а в нашей тоталитарной стране – во имя жизни, самой её сути."