Я добираюсь до спальни и запираю дверь. В крови бурлит желание, предвкушение будоражит. Я едва успел распробовать девчонку. Мне явно хочется большего – исследовать пальцами карту её тела и провести жарким пунктиром линии удовольствия. Но мне следует выкинуть эту блажь из головы и как можно скорее. Так будет лучше для всех.

И лучше бы Ромке вернуться как можно скорее!

В груди поднимается досада и раздражение. Оставшиеся пару часов до рассвета я только и делаю, что проверяю телефон и пытаюсь дозвониться до сына. Оболтус не берёт трубку. А потом я ещё пару часов фантазирую на тему, каких бонусов лишить Ромку за оплошность. Балбес!

Я едва ли отдаю себе отчёт в том, что вина Ромки присутствует, но не такого размера, до которого я её раздул в своём представлении.

Завтрак на следующее утро получается очень поздним. У меня рука не поднялась разбудить Миру раньше. Она сама проснулась и выглядела невероятно трогательно и волнующе, мягко говоря.

О большем я и задумываться не хочу, поэтому сижу на кухне с самым равнодушным видом, пока Мира плещется в душе. Когда она появляется на кухне, с кончиков её волос всё ещё срываются капельки воды, скользя по атласной коже нежной шеи. Разглядываю девушку сына, гадая, помнит ли она вчерашний инцидент или нет. Мира краснеет не больше обыкновенного и не прячется от меня под стол – значит, всё, что было, помню только я сам.

Ошибка. Случайная. Будем считать, будто не было ни-че-го.

Только взгляд словно нарочно очерчивает волнующий контур пухлых губ, а на языке словно вживую чувствуется вкус поцелуя, полученного обманным путём.

Беседа за завтраком едва клеится. Мы обмениваемся стандартными фразами. Стараюсь держать себя в рамках приличных отношений.

– Рома не ответил на звонок? – спрашивает Мира, разглядывая чай в своей кружке.

Не хочет поднимать на меня глаза, полные надежды, и показывать свою слабость. Но я и так знаю, какой ответ она надеется от меня услышать.

– Скорее всего, из-за перелёта Рома не может ответить на звонок, – отвечаю так, чтобы не огорчить девчонку ещё больше.

Хотя она и без того выглядит так, словно опять готовиться реветь. А я терпеть не могу женские слёзы. Они заставляют чувствовать себя слабаком, неспособным сделать хоть что-то, чтобы этот горький поток прекратился в ту же секунду. Но не успеваю я придумать ещё одну ободряющую фразу, как слышится звук отпирающегося замка.

Клац-клац.

Это может быть только один человек – мой сын-оболтус. Наверное… Я надеюсь, что это сам Ромка, а не его разбитной дружок или подружка.

– Сиди. Проверю, кто это, – предупреждаю жестом Миру, чтобы не вскакивала с места. Ведь именно это она и собирается делать – по глазам вижу.

Я появляюсь в коридоре вовремя. Мой сын, Ромка, закрывает дверь на замок. Поворачивается в мою сторону.

– Па? Что ты здесь делаешь? – удивляется он, снимая солнцезащитные очки.

– Привет. Моё появление в этой квартире не было бы для тебя шоком, если бы ты хоть изредка отвечал на личные звонки… – усмехаюсь я.

Рома широко улыбается. Я рад, что у сына отличное настроение. Но его улыбка меркнет в следующее же мгновение. Рома разжимает пальцы. Сумка с его плеча соскальзывает на пол с громким грохотом.

– Мира?

Эмоции на лице Ромы стремительно меняются одна за другой. Шок. Смятение. Неверие в происходящее. Попытка держать лицо.

– Привет, Рома, – Мира нервно сцепляет пальцы, не решаясь подойти к моему сыну. – Я тебя искала.

– Привет… – растерянно повторяет Рома. – Я в командировку улетел. Номер телефона местного оператора поставил. Не думал, что ты будешь меня так долго искать.