Джейн схватила его за руку:

– Генри, у нас нет времени. Мы не знаем, когда сюда кто-то придёт. Если нас заметят, всё пропало. Лучше уехать сейчас и вернуться потом, когда будет безопаснее, – сказала Джейн, её голос дрожал от напряжения.

Генри посмотрел на неё, борясь с желанием вернуться за телефоном, понимая, что она права. Но внутри всё протестовало – как можно было оставить это так? Он бросил последний взгляд на Тома в капсуле, который лежал, будто погружённый в глубокий сон, и с трудом оторвал взгляд.

– Ладно… ты права. Пойдём, – с неохотой выдохнул он, и они поспешили к лифту.

Когда двери лифта закрылись за ними, они на мгновение встретились взглядами, не говоря ни слова. Генри чувствовал, как время ускользает, но понимал, что у них на руках оказалось нечто важное, что могло изменить всё. Том был жив, пусть и в странном состоянии, и это могло стать ключом к доказательству невиновности Зейна.

В лифте Генри посмотрел на Джейн, стараясь удержать спокойствие:

– Дальше я пойду один. Мне нужно вернуться туда самому.

Джейн нахмурилась, её лицо стало серьёзным:

– Может, мне остаться с тобой?

– Нет, Джейн, – покачал головой Генри, стараясь говорить твёрдо. – Это слишком рискованно. Если нас поймают вместе, шансов выбраться не останется. Я быстро схожу, сделаю снимок и вернусь. Обещаю.

Джейн прикусила губу, её взгляд метался между тревогой и решимостью. Но, увидев твёрдость в его глазах, она нехотя кивнула:

– Ладно… Только, пожалуйста, будь осторожен.

Генри слабо улыбнулся, стараясь скрыть страх, и вышел из лифта, оставив Джейн позади. Он поспешил по коридору, сердце билось в груди. Добравшись до кабинета, он схватил забытый телефон и на мгновение остановился, глядя на первые лучи солнца, пробивающиеся сквозь окна. Внутри мелькнуло странное ощущение, что этот день может всё изменить.

Он стоял в пустом кабинете, смотря на солнечный свет, и думал о том, что этот день мог бы принести свободу Зейну и разоблачить Густоса. Но тревога не уходила – он не был уверен, что до конца понимает, во что ввязался.

Он вызвал лифт и замер, глядя на закрытые двери, не зная, что его ждёт за ними. Когда двери открылись, перед ним стоял НОС, начальник отдела «сновдримеров». Его взгляд был холодным и настороженным.

– Ну что, готов? – произнёс НОС без всякого приветствия. Его голос был резким и отстранённым, в словах не было ни намёка на дружелюбие. – Заходи, – добавил он, отступая в глубину лифта.

Генри замер, удивлённый неожиданной встречей, но быстро собрался. Он постарался выглядеть уверенно и кивнул:

– Да, я как раз собирался к Густосу, – сказал он, надеясь, что этого объяснения будет достаточно.

НОС лишь усмехнулся и, похлопав его по плечу, бросил с явной насмешкой:

– Молодец, люблю пунктуальных.

Внутри Генри всё сжалось от напряжения. Он хотел что-то добавить, объяснить, зачем на самом деле оказался здесь, но слова застряли в горле. Поэтому он просто шагнул в лифт, стараясь держаться спокойно, и поехал вместе с НОСом к кабинету Густоса.

Когда они подошли к массивной двери, Генри услышал приглушённые голоса. Густос говорил громко и раздражённо, будто был в разгаре жаркого спора. Слова звучали с нажимом, в них чувствовался явный накал страстей. Было ясно, что за дверью идёт серьёзный разговор, но у Генри не было пути назад – ему нужно было быть здесь ровно в семь утра.

НОС постучал в дверь, и из-за неё раздался резкий окрик:

– Войдите!

Дверь распахнулась, и НОС первым шагнул внутрь, жестом приглашая Генри следовать за ним. Генри глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться, и переступил порог, чувствуя, как напряжение в комнате давит на него.