13. Еще такое свойство красоты. Чтобы быть доступной, красота должна иметь воможность быть сформулированной словами. А потому – быть раздробленной. Дом дает то небольшое пространство, в котором можно успеть сделать красоту собственными силами.

Изначальными условиями красоты жилья Анна считала пространство, свет, сквозняки, переходы между разделением пространства. Поэтому спроектировала несколько домов по принципу гуцульского дома-гражды[4]. Отдельные комнаты и помещения жилища выходили прямо в квадратный двор, замкнутый со всех сторон именно этими комнатами.

14. Истоком всей красоты, которая доступна людским рукам, всей эстетики являются, безусловно, растения (впрочем – пищи тоже, тут идеальное и материальное едино как никогда). С другой стороны – мало что другое является таким совершенным воплощением этики, как уход за растениями. Не говоря уже о том, что созерцание сезонных изменений – самый простой выход в частную философию. Поэтому сербский лесовод Лукач засадил двор привезенными из Македонии цветущими кустами: барбарисом, камелиями, вереском, кизилом, волчьими ягодами, форзициями, гортензиями, жасмином, магнолиями, рододендронами, клематисами.

15. Сам же город Анна распорядилась огородить прозрачными зигзагообразными гуцульскими ограждениями из длинных смерековых жердей. Вход в город был оборудован настоящими воротами-разлогами с открывающимися створками.

Особой необходимости в этом не было, но Анна хотела оживить больше слов, необходимых тогда, когда такие ограждения существуют: гары, заворынье, гужва, быльца, кечка, спыж.

1. Главным обитателем Яливца был, конечно, сам яливец, то есть можжевельник. Франц распланировал постройку города так, чтобы не уничтожить ни одного куста по всем трем сторонам склона. Поскольку дерева было мало, большинство домов строили из серых плит каменных выступов, которые в некоторых местах называются горганами. Поэтому основными цветами города были зеленый и серый – его было значительно меньше, чем на гуцульской керамике. Но если серый был везде одинаковым, то зелень имела множество оттенков. Даже немного иначе – нехорошо было бы говорить зеленый. Лучше – зеленые. Зеленых было действительно так много, что все казалось неправдоподобно цветным. Даже не учитывая тысяч действительно радикально других точек бордовых, красных, розовых, фиолетовых, синих, голубых, желтых, оранжевых, белых, еще раз зеленых, коричневых и почти черных цветов. По этим краскам маленькая Анна изучала цвета (Франц часто думал о том времени как о чем-то наилучшем. Названия цветов стали для него очевидным воплощением идеи сотворения мира и согласия). Если жить сосредоточенно, то цветоводство в таком городе не требуется. Так и было.

Еще надо себе представить сплошные полосы близких, дальних и далеких гор, которые были видны с каждой точки Яливца.

Еще – небеса, облака, ветры, солнца, луны, снега и дожди.

2. Вокруг этого каменного поселения росло так много можжевельника, что запах его нагретых, размоченных, надломленных, раздавленных ягод, веточек и корней даже перерастал во вкус.

3. Трудно понять, когда Себастьян успел так наговориться с Францем, что помнил столько отдельных Францисковых фраз. У них был всего год и девять месяцев. Но большинство из сказанного Франциском сохранилось именно благодаря Себастьяну.

Именно от него Непростые записали те самые известные фразы, которые затем были воспроизведены на различных предметах гигантского обеденного сервиза фарфоровой фабрики в Пацикове. Вторая Анна как-то даже шутила, что все эти проповеди выдумал сам Себастьян, а выражение «Франц говорил» – это у Себастьяна слова-паразиты. Так же как и «курва», «пожалуй», «на самом деле» и «просто».