– Дорогая моя, – Винтен заглянул ей в глаза, – я так огорчён, что ты должна уехать!

Какое счастье, что он это сказал! Лила уже боялась не дождаться таких слов.

– Мне остаться? – шепнула она до того, как он прижался губами к её губам.

Он всё же поцеловал её, но отшатнулся, осознав смысл услышанного.

– Что ты? Разве от такого подарка судьбы отказываются? – спросил он с упреком, – только подумай, мы, как виконт и виконтесса, будем получать приглашения на все официальные королевские балы и приёмы! Может быть, уедем на зиму в Асвард. Все самые знатные люди так делают! В Асварде зимой самое веселье. Остальное время будем жить в собственном замке! Найдем хорошего управляющего, чтобы было меньше забот. Поговорю с отцом, он посоветует. А ты станешь там хозяйничать без пригляда моей матушки, и поймёшь ещё, какая это радость, – он рассмеялся и опять заглянул ей в глаза, – думаю, она станет наезжать в гости не чаще раза в месяц. Ну, Лила, дорогая моя, пожалуйста, не говори больше глупостей.

И он опять её поцеловал, так, что голова закружилась и не жаль было умереть прямо сейчас. Впрочем, нет, умирать точно не следовало, если впереди ещё много такого…

– Я пошутила, – сказала она, – просто мне так жаль, что свадьба откладывается! Ты будешь скучать? – и она не выдержала, заплакала, слезы тихо покатились по щекам.

– Ну что ты, Лила, милая! – воскликнул он и стал быстро целовать её в щёки, – ты ведь уже не маленькая, нельзя быть такой неразумной! А я буду тебя навещать, так часто, как это возможно! Буду привозить подарки, конфеты, цветы, и всё, что захочешь! Ну же, Лила?

– Конечно, Винтен, – она закинула руки за его широкие плечи, прижалась лицом к его груди, и замерла так.

Таким замечательным было это мгновение!

– Тебя не смущает, что я должна буду учиться в колдовской школе и пройти посвящение?

– Что ты, глупенькая! – он улыбался, – на дворе не старые времена! И страна у нас, говорят, просвещенная, а ты рассуждаешь, как тёмная древняя старуха! Что такого, что моя любимая жена – образованная колдунья?

– Правда? Как хорошо. А то я боялась.

– И напрасно! Это ведь и в хозяйстве невредно, дорогая. Нет, я не только не смущаюсь, я просто рад! Боюсь только, что ты меня забудешь, тебе понравится кто-то ещё, – добавил он ревниво, – не рассчитывай там, что я, если что, легко откажусь от нашей помолвки!

– Что ты! – искренне удивилась она, – мне никто и никогда больше не понравится! Я ведь так люблю тебя, Винтен, дорогой!

– О, моя дорогая, знала бы ты, как я люблю тебя! Когда я впервые тебя увидел, то сразу понял, что лишь ты станешь моешь женой. И как же я ждал нашу свадьбу!

Она погладила его по щеке. У него были серые глаза, длинные пушистые ресницы, высокий лоб, прямой нос и такие красивые губы. Ни один принц не может быть прекрасней Винтена Настана, это совершенно точно!

– Ничего, Лила, всё будет хорошо! – добавил он. – Ты только помни, что я люблю тебя! Мы будем видеться. Надо узнать, какие на этот счёт правила в Эбессане.

– Да, да, Винтен. И ты, пожалуйста, помни, как я тебя люблю…

А потом они долго и самозабвенно целовались, свидетелем чему была только густая сирень, заботливо окружившая эту часть сада. Но сирень никому не выдавала доверенных ей секретов.

Наутро в Каверан прискакал нарочный от графа, и отец тут же велел закладывать карету.

– Судебные дела, дорогая жена, его светлость просил присутствовать, куда денешься, – объяснил он баронессе.

Барон Каверан всегда вздыхал о том, что ему приходилось бывать на множестве ненужных лично ему собраний, но втайне этим гордился. Ведь ему давали на это право его титул, его знатность – то, чего у баронессы изначально не было.