Ну, а уже во время следствия, проститутке предписывалось окончательно меня утопить, сообщив о том, что ушла она от меня не в семь, а часиков, этак, в пять. Могла она сказать ещё и том, что я обещал ей деньги, если та солжет на суде о своем действительном времени ухода. При этом и Илья весьма предусмотрительно перестраховался, попросив меня самого перезвонить ему, если пойдет что-то ни так.

Вот только Надька, по своей потусторонней наивности обварив проститутку, невольно спутала им все планы. Потому и я, вопреки всякой логике, не стал бить себя пяткой в грудь, мол, есть у меня свидетель. Хотя Сирота и упорно подталкивал мне к данной возможности.

А впрочем. Так или иначе, с признанием проститутки или без него – один хрен, они упекут меня в кутузку. Им, действительно, необходимо скорое раскрытие. И мое чистосердечное признание в значительной степени ускорит данный процесс. А раз так, то данной возможности я им уж точно не предоставлю. Пусть потрудятся, попотеют над доказательной базой. Авось и мне, нежданно-негаданно перепадет какая удача».

– Гражданин майор… – я обратился к Сироте. – …По-моему, в ваших обвинениях имеются кое-какие недочёты. К примеру, вы так и не «откатали» мои пальцы. При этом беретесь утверждать, будто бы на винтовке обнаружены именно мои отпечатки. С чем вы их сравнивали? Отчего такая уверенность, будто бы оставил их именно я, а не кто-то иной?

– Ага! Значит от винтовки, мы уже не отказываемся?.. – рассмеялся майор. При этом, невзирая на показную весёлость, я все же различил в голосе Сироты нотки лёгкой паники. Однако очень скоро он взял себя в руки и быстро нашелся с ответом. –…Извини, но кроме твоих отпечатков, разбросанных по всей хате, никаких иных там обнаружено не было. А сравнивали мы их с идентичными отпечатками, взятыми в твоем рабочем кабинете. Ну, доволен? Теперь будешь писать «чистуху»?

– Повторюсь. Без адвоката, ничего подписывать, и уж тем более писать я не собираюсь, – для наглядности я сбросил чистый лист на пол.

– Умным себя считаешь, засранец? Или любишь американские детективы?.. – наблюдая за тем, как брошенный листок парашютирует вниз, майор скрежетал зубами. – …Что ж. Давай поиграем в копов. Жорж, будь другом, зачитай нашему гостю его права.

Тот, к которому обратился Сирота, стоял у меня за спиной. Потому и не видел я, чем именно саданул меня этот бугай: то ли кулаком, то ли ногой. Уверен я был лишь в том, что мощнейший удар, сбивший меня с табурета, пришелся мне точно в правое ухо.

– У тебя, сука, есть право утереться, подняться на ноги и отвечать «да», на все вопросы майора…– надомной навис вышеозначенный Жорик. – …Вот и все, паскуда, что может быть тебе здесь позволено.

– Ну, так как?.. Будешь писать «чистуху»? – повторил свой вопрос Сирота, когда меня вновь усадили на табурет.

– Нет, – ответил я коротко.

И тотчас, под дикий смех ментов находившихся на ту минуту в кабинете, я поймал очередной удар Жорика, как две капли воды схожий с первым. Надо полагать, приём этот был у него отработан до автоматизма и демонстрировался он здесь с регулярным постоянством. Потому и остальные служаки, ожидали его с нескрываемым предвкушением.

– Для особо тупых и упертых, повторяю… – вновь наклонившись надо мной, заорал Жора. – …У тебя есть право утереться, подняться и, утвердительно отвечать на все вопросы нашего командира.

А вот в третий раз, сказав своё «нет», уже наученный горьким опытом, я успел-таки увернуться от нового удара костолома. Чем окончательно вывел из себя: как Жорика, так и его сослуживцев. Все они накинулись на меня, как стая шакалов набрасывается на раненого и беззащитного льва, проявляя при этом особую (если не сказать изысканную) ненависть и жестокость.