Костя, младший брат Никифорова, стоял у входных дверей. Ещё двое мужчин в форме стелили на сдвинутые рабочие столы газеты и гремели пустыми стаканами.

– Ну-с, братцы, с чего начнем?.. – оказавшись за импровизированным столом, потирая руки, поинтересовался один из участковых. – …Отметим новоселье?.. Или?..

– Или… – ответил я коротко. – …Давайте поскорее перейдём к главному.

После неофициального представления и непродолжительного знакомства, мне уже было понятно, что тем самым участковым, закрепленным, в том числе и за нашим домом, в последние двадцать лет являлся капитан милиции Михаил Круглов.

Этот самый капитан выглядел лет на шестьдесят. На самом же деле (как это позже выяснилось), он только-только отпраздновал юбилей своего сорока пятилетия.

«Результат борьбы с самогоноварением… – именно так прокомментировал данное несоответствие сам Круглов. – …Всеми силами, в том числе и жертвуя своей собственной печенью, мы непримиримо уничтожаем данную заразу…»

А впрочем, если не обращать внимания на несколько запойный вид участкового, его редкостной для наших дней компетентности и осведомлённости, мог позавидовать, едва ли, не любой оперативник.

– Когда я принял микрорайон, мне было лет двадцать пять, и твой нынешний дом считался ещё вполне благополучным… – после пары тостов наш капитан разговорился. – …Хоть и были там, в основном коммуналки, а всё ж жили в них нормальный рабочий люд, который всегда можно было припугнуть профкомом или, к примеру, товарищеским судом. Да, собственно, к этим мерам я фактически и не прибегал. Вполне достаточно было моего сурового разговора.

Старшей по дому, долгое время там была Юдина Полина Никитична, боевая и энергичная тётушка. Если субботник вокруг дома организовать, либо мирно разрешить какой-то бытовой конфликт – так это, она запросто. Её отчасти побаивались, потому и слушались…

– Да, знаю я её, знаю. Уже успели познакомиться… – прервал я Круглова. Мне вовсе не нужны были столь ветхие подробности. И, вообще, я уже всерьёз начал подумывать о том, что зря мы сюда приехал. Положа руку на сердце, не много б я и потерял, не узнав, как в прошлом веке организовывались коммунистические маёвки, местного масштаба.

Однако капитан посмотрел на меня пристальным, отчасти странным и пугающим взглядом. Было в нём нечто среднее, между внезапным испугом и непонятным удивлением. Тем не менее, Круглов остался невозмутим. Он продолжил повествование, никоим образом не отреагировав на мою беспардонную реплику.

– …В криминальные сводки, дом номер два, по улице Вокзальной начал регулярно попадать в конце восьмидесятых.

Когда ж мужчины… Имею в виду основных кормильцев и глав семейств, один за другим начали терять свои основные рабочие места. Кто-то попал под сокращение; кого-то отправили в вынужденный и почти бесконечный отпуск. А кого-то… Как, к примеру, дядю Лёшу. Просто-напросто досрочно спровадили на пенсию. Вот, кстати, и он… – капитан вытянул из увесистой папки пожелтевших фотографий один из снимков. В ней я тотчас узнал своего вчерашнего соседа. – …Оставшись безработными, каждый из мужиков выживал, как мог… Подторговывали, подрабатывали, калымили, подворовывали… Даже мне, на кое-что приходилось закрывать глаза. Понять-то их было можно. Мелкие преступления совершались от безнадёги и безысходности. От неё же и чрезмерное злоупотребление алкоголем… Причём, пили они по-чёрному.

– Как это, «по-чёрному»?.. – усмехнулся я. – …Баню по-чёрному, это я знаю. Приходилось однажды париться. Тогда как, про «чёрную пьянку» впервые слышу.

– А это, когда запой не имеет: ни конца, ни края. Когда в глотку вливается все, что может гореть. Так, кстати, и сгорели они все, общим скопом…