– Александр, помнишь, я тебе рассказывала о том, как умерла моя мать? До сих пор не могу разгадать эту загадку. Такая странная кончина. Она ведь была еще довольно молода, – тихо говорила мама моему отцу.

– Помню. Она отличалась отменным здоровьем, и причину смерти не удалось установить…

– Да, все так, – подтвердила мама. – Ее нашли лежащей на кровати. В широко раскрытых глазах застыл безумный ужас. Рядом был нож… За несколько недель до смерти ее поведение показалось мне очень странным. Она хотела отправить меня к нашим друзьям, а на мой вопрос, почему она так настаивает на поездке, ответила: «Я хочу побыть одна: каждому человеку необходимо иногда оставаться наедине с самим собой». До сих пор помню ее довольную улыбку, когда я наконец согласилась. Тогда меня это сильно задело: она была рада, что я уезжаю, а ведь после смерти отца мы с ней никогда не расставались. Кстати, перед смертью она стала разговаривать сама с собой, ну или с кем-то, кого я не могла видеть.

– Может, у нее были психические расстройства? Твоя мать не обращалась ни к одному специалисту, а зря. Лаура, дорогая, столько лет прошло, а мы все живем догадками…

Разговор был прекращен, и больше я ничего не слышала о смерти моей бабушки.

Я аккуратно положила письмо на место и вышла из спальни.

– Я хочу посмотреть мастерскую, пойдете со мной? – крикнула я бабушке с дедушкой.

Мы спустились по лестнице, которая вела в подвальную мастерскую. Из открытой двери в нос ударил затхлый запах, дед щелкнул выключателем, и мы стали озираться по сторонам.

– Эту картину мама не закончила, не успела, – вздохнула я, увидев незавершенное полотно на подрамнике.

Бабушка подошла к другой маминой работе, приподняла покрывало, которым была завешана картина, и удивленно воскликнула.

Мы с дедом подошли к ней. Эту картину я видела впервые.

– Экстравагантный молодой человек, – пробормотал дед. – Это так не похоже на Лауру…

– У нее был свой стиль, особенный и неповторимый. Ее работы всегда очень выделялись на фоне работ других художников… – сказала бабушка.

– У него весьма вызывающий вид, и своим всевидящим взглядом он прямо-таки наводит на меня страх, – взволнованно продолжал дед.

– Почти все художники – личности довольно странные, – резюмировала бабушка и вытянула руку, чтобы одернуть покрывало.

– Не закрывай. Я хочу еще на него посмотреть. Мама неспроста написала это полотно. Я не видела эту картину раньше, а обычно она всегда интересовалась нашим с папой мнением. Интересно, она была выполнена на заказ или написана по ее собственному желанию…

– Написано красиво, – наконец одобрил дед. – Он как живой. У меня ощущение, что он смотрит на нас.

– От такого взгляда действительно становится не по себе! – сказала бабушка, экспрессивно ткнув пальцем в сторону незнакомца на холсте.

На картине был изображен очень привлекательный молодой мужчина: темные выразительные глаза и едва уловимая улыбка придавали его лицу особую загадочность; волосы цвета воронова крыла падали на мощные плечи; обнаженный рельефный торс с темной, слегка вьющейся растительностью был прикрыт черным плащом; черные же брюки обтягивали длинные мускулистые ноги. Он сидел на потрескавшейся земле, опираясь на ствол сухого дуба, упиравшегося некогда могучей, а теперь безжизненной кроной в грозовое небо. Одна рука была погружена в лужу запекшейся крови, другая прижимала хвост поднявшегося аспида. Напротив него стояла обнаженная белокурая девушка с великолепной фигурой. Ее лицо было скрыто темной вуалью. В руке она держала черную розу – зеленый шип впился в указательный палец, из которого стекали маленькие капельки крови… В отдалении виднелся неясный, странный силуэт… В нижнем углу было написано расплывшимися чернилами: «Гений».