Бутылка в руках ледяная. Тома дует на ладошки, стараясь их согреть, но пар, похожий на дымок сигареты, успевает остыть, не достигнув кожи рук.

– Ма…., – кричит голодная Люся.

Тома смотрит на сестру. Вытаскивает из бутылочки сложенную в затычку тряпочку, подносит к губам бутылку, пробует, молоко всё такое же холодное.

– Ма…, – кричит Люся.

Тома делает глоток, ещё один, ещё и, не отрываясь, допивает молоко. Отнимает пустую бутылку от губ. По холодным щекам бегут ручейки горячих слёз.

***

«Ах, эта свадьба, свадьба…», – поет Константин. Голос у Кости красивый, почти как у Магомаева, только чуть выше, но тембр… Он тоже хотел бы петь, как Магомаев, не только на свадьбе у сестры, но и на сцене. Большой сцене.

Один заезжий музыкант сказал, что у Кости талант, и ему обязательно надо заниматься музыкой, предложил поспособствовать, чтоб приняли Костю в музыкальное училище, да вот только отец… отец ухмыльнулся: «что это за работа такая – музыкант? То ли дело он! Печник! Вот это профессия: и почёт тебе, и уважение, и деньги немалые".

Так и останется мечта Кости мечтой. А профессия?.. Профессии, как таковой, никогда и не будет. Проработает большую часть жизни в котельной, сопьётся, будет таскать разное барахло с помойки, чтоб потом продать на базаре. И сгинет однажды никому ненужный, даже собственным детям, в старом полуразрушенном родительском доме, поедаемый крысами.

А пока разливается по окрестностям его приятный, бархатный голос, наполняет души людей особым состоянием, состоянием хмельного веселья, подзадоривает, подстёгивает броситься в пляс. И вот уже кружат по двору парочки – тётки в цветастых платьях, мужики в белых рубашках. Огромные лапищи хватают располневшие талии, крутят, вертят, аж в глазах рябит.

Конец сентября. Вечереет быстро. Женя кусает губы. Ну надо же! Как назло! И что за напасть такая! В такой день, можно сказать, самый важный для девушки, и на тебе. Ведь ещё вчера всё было нормально, никаких признаков, даже намёка на эту заразу не было. А утром… она ещё в зеркало не успела посмотреть, а уже почувствовала знакомое покалывание на губах. Со страхом глянула на своё отражение и пришла в ужас. Вся верхняя и часть нижней губы обсыпало мелкими водянистыми пузырьками, которые уже через час превратились в красно-малиновые вздутья. Хоть свадьбу отменяй. Жутко хотелось плакать и отчаянно ругаться неизвестно на кого, но всё ограничилось двумя слоями помады, которые только до неузнаваемости изменили лицо, но совершенно не спрятали уродливые бугристости.