«Я прогуливал школу, чтобы встретиться с друзьями на каком-нибудь пустыре, – писал он, – где мы играли долгими часами, пока совсем не выбивались из сил. Ворота обычно конструировались из кучи школьных ранцев, в которых нетронутыми лежали книги и учебники». Неизменно Евтушенко стоял на воротах и свято верил, что ему предопределено светлое будущее на этой позиции, верил, пока не достиг возраста 16 лет – тогда его стихи были впервые опубликованы, и он решил целиком посвятить себя поэзии.
Он довольно подробно описывает матч «против команды из Марьиной Рощи, пригорода Москвы, известного своими головорезами. Нашими оппонентами были крепко сбитые парни с низкими лбами и модными стрижками. На их телах красовались впечатляющие татуировки с фразами вроде «Не забуду мать родную» и «Смерть фашистам» наравне с изображениями скалящихся черепов и бородатых русалок. Наши соперники с гордостью, словно это были украшения, щеголяли своими шрамами, полученными в бесчисленных дворовых битвах». Все называли их Разрушителями, и если верить ходившим тогда слухам, в носках они всегда прятали ножи.
«Мы играли на большом пустыре позади водочного завода, там мы построили ворота из ржавых рельсов, – вспоминал Евтушенко. – Собралось несколько сотен зрителей, среди которых были болельщики Марьиной Рощи, которых можно было отличить по мрачной заговорщической атмосфере, окружавшей их. Эту клику возглавлял одноглазый мужик лет тридцати, которого все знали под кличкой Билли Бонс. Он был старьевщиком по профессии, но по склонности своего характера был пьяницей и бандитом».
Как и ожидалось, Разрушители играли невероятно агрессивно. Центр-форвард и основной защитник команды Евтушенко получили травмы, так же как и сам вратарь, но это не помешало ему смело продолжать игру. Евтушенко продолжает вспоминать:
«Ближе к концу матча все наши игроки уже были покрыты синяками и ссадинами. Однако счет открыт не был. Разрушители уже практически обезумели от ярости. В одном напряженном моменте один из наших защитников сглупил, остановив мяч рукой. Это привело к самому тревожному моменту для вратаря из всех возможных – пенальти. Капитан Разрушителей покрутил мяч в руках, шлепнул по нему с двух сторон, ударил рукой сверху и установил на точке. Я приготовился.
В этот самый момент Билли Бонс властным жестом пальцев дал сигнал своим прихвостням, и я вдруг ощутил, что по моему лицу бьет что-то острое, сначала раз, потом другой и третий. Болельщики Разрушителей стреляли в меня маленькими камушками из своих рогаток. Все было в лучших традициях Латинской Америки. Я был наполовину ослеплен из-за боли и не видел практически ничего, кроме мяча, недвижно стоявшего на точке. Может, это и помогло мне.
Капитан Разрушителей придал своему лицу самое яростное выражение, разбежался и пробил. Я не знаю, как так вышло, но мяч прилетел мне прямо в руки. Билли Бонс был в бешенстве. Капитан Разрушителей подошел ко мне с милой улыбкой на губах и протянул руку, чтобы поздравить меня. Я был немного удивлен такой волшебной трансформацией в поведении Разрушителей, но по простоте душевной протянул ему руку в ответ. Затем, продолжая так же сладко улыбаться, капитан Разрушителей, пока никто из стоявших рядом этого не видел, так сильно сжал мою руку, что она хрустнула, а потом немного крутанул ее, в тот же самый момент пытаясь ногой выбить мяч из другой моей руки».