– Верно. Однако вот что я вам скажу: я попытаюсь выяснить – почему бы и не сказать прямым текстом? – не случалось ли Джорджу Фентиману в течение дня остаться одному в курительной комнате. Может, кто-то из слуг заметил. Похоже, это – единственно возможное объяснение. Ну что ж, огромное спасибо вам за помощь. Да, кстати, когда мы обнаружили тело, вы отметили, что трупное окоченение уже сходит – это вы для отвода глаз сказали или так оно в самом деле и было?
– Собственно говоря, окоченение как раз начало разрешаться в области жевательных мышц лица. А к полуночи сошло окончательно.
– Благодарствую. Вот вам еще один непреложный факт. Люблю факты, а в этом деле их до отвращения мало. Еще виски?
– Нет, спасибо. У меня сейчас прием. Еще увидимся. Всего хорошего!
И доктор ушел. Уимзи посидел несколько секунд, задумчиво покуривая. А затем развернул стул к столу, взял с пюпитра лист бумаги и набросал авторучкой кое-какие заметки по делу. Впрочем, далеко он не продвинулся: появился один из клубных служителей и принялся заглядывать во все отсеки по очереди, явно кого-то разыскивая.
– Ты ко мне, Фред?
– Прибыл слуга вашей светлости, милорд, и просит уведомить вас о его приезде.
– Правильно. Я уже иду. – Уимзи взял блокнот с промокательной бумагой промокнуть чернила. И тут же изменился в лице. Из блокнота чуть высовывался уголок бумаги. Исходя из принципа, что нет такой мелочи, на которую не стоило бы взглянуть, Уимзи пытливо просунул палец между страницами и извлек листок. На нем обнаружились неразборчивые каракули, начертанные дрожащей старческой рукой: речь шла о денежных суммах. Секунду-другую Уимзи внимательно разглядывал цифры, а потом встряхнул блокнот, проверяя, не выпадет ли чего-то еще. Затем он сложил листок, со всей доступной осторожностью берясь за уголки, поместил его в конверт и убрал в бумажник. Выйдя из библиотеки, он обнаружил в холле Бантера: тот дожидался хозяина с фотокамерой и штативом в руках.
– А, вот и вы, Бантер. Подождите минуточку, я повидаюсь с секретарем. – Уимзи заглянул в офис и обнаружил, что Кульер с головой ушел в какие-то счета.
– Послушайте, Кульер, – доброе утро, конечно, и все такое прочее, – да, так и пышу здоровьем, самому противно; спасибо, всегда был таким, – послушайте, вы ведь запомнили тот день, когда старик Фентиман так неучтиво отбросил копыта? Совсем недавно дело было.
– Такое не забудется, – скривился Кульер. – Я получил три письменных жалобы от Уэзериджа; одну – поскольку слуги не заметили происшедшего раньше, шельмецы нерадивые; вторую – потому что люди из похоронного бюро, видите ли, пронесли гроб мимо его двери и обеспокоили беднягу; третью – потому что чей-то там адвокат посмел задать ему вопрос-другой; плюс еще туманные намеки на неработающие телефоны и недостачу мыла в туалете. И кому охота в секретари?
– От души сочувствую, – ухмыльнулся Уимзи. – Я-то не скандалить пришел. Au contraire[10], как сказал один тип в Бискайском заливе, когда его спросили, обедал ли он. Собственно говоря, тут возникла неразбериха касательно минуты и часа смерти, – заметьте, строжайшая конфиденциальность! – и я с этим делом разбираюсь. Не хочу лишнего шума, но, если позволите, я бы сделал в клубе снимок-другой, чтобы проглядеть их на досуге и, так сказать, соколиным глазом обозреть характер местности, э? Тут пришел мой человек с фотокамерой. Может, вы притворитесь, что имеете дело с парнем из «Твэддлера» или «Пикчер ньюз», и дадите ему свое официальное благословение пооколачиваться вокруг вместе со всей своей техникой?
– Вот ведь любитель напустить туману! Да пожалуйста, если надо. Только вот каким образом сегодняшние фотографии помогут вам установить время смерти, происшедшей десять дней назад, – это выше моего разумения. Но, послушайте… игра ведь ведется честно, в открытую, нет? Нам вовсе не хотелось бы…