– А разве можно использовать порт в гонках? Я думала, все ездят на механике. – Сомнения еще были, но азарт, вызванный предстоящей возможностью испытать новый флаер, постепенно их вытеснил, как боевая машина пехоты – вооруженную мотыгами повстанческую армию аборигенов.

– А этого никто не запрещал. Просто у редких кадетов есть джей-ти. Их обычно имплантируют после нескольких лет службы в космофлоте. Но я так подозреваю, что чемпионы последних трех гонок летают именно с использованием этого милого инородного тела, вшитого в предплечье. – Директор как будто почувствовал мои колебания и добил «контрольной» новостью: – А победитель получает право свободного распределения, даже если он обучался бюджетно.

Вот это, понимаю, стимул! Да я теперь ради этой победы готова рвать соперников ногтями и зубами, хотя и от плазмомета в подобном деле не откажусь. Это был шанс. Шанс уйти в гражданскую космическую авиацию, шанс на спокойную жизнь, где не нужно подниматься по тревоге и постоянно быть готовой не вернуться из очередного вылета.

Не смотреть, как гибнут твои товарищи, зная, что ты всего лишь расходный материал, пушечное мясо для выпускников академий – этой гребаной военной элиты. Нам же, растиражированным выкидышам училищ, выбора распределения не давали – мы бюджетники, и этим все сказано. Поэтому ради такого приза стоит побороться за победу.

По блеску в глазах Радвина я поняла, что этот хитрый амбициозный проныра, который с виду казался эдаким солидным добряком, весь разговор и выволочку у себя в кабинете затеял отнюдь не с воспитательной целью. Нет, директор желал добиться не просто моего согласия на участие в гонках, а простимулировать так, чтобы я из кожи вон вылезла, но победила. Потому как приказ, будь он трижды мудрым, будет выполняться без энтузиазма, если для исполнителя не существует личной выгоды.

В общем, Тонар в очередной раз подтвердил, что он отличный манипулятор, да и руководитель тоже. Он понимал, что победа принесет не только престиж нашему малоизвестному, а если совсем уж честно – безызвестному, училищу, но и денежные вливания. А риск остаться калекой по итогам гонок или вовсе не вылезти из кабины драгстара?.. В бою рано или поздно большинство выпускников училищ погибают, и если есть возможность избежать этой участи – цена ее вполне оправдана.

– Итак, отправляемся через неделю. С тобой полетят механик, навигатор и я.

– А кто будет этими самыми механиком и навигатором? – решила полюбопытствовать.

– Навигатор – Прит Лорстон, механик – Максим Матвеев. Думаю, с Прит ты хорошо знакома, – Радвин хитро прищурился, – да и Максима наверняка знаешь.

Мысленно потерла ладошки. Макс Матвеев – невысокий, худощавый, юркий парнишка с параллельного потока – умудрялся быть затычкой в каждой пробоине и знатным разгильдяем, но при этом такое ощущение, что родился с мультифазной отверткой в руках. Он мог, всего лишь постучав по борту флаера, сказать, сколько раз тот был в столкновениях, что у него барахлит и где нужно заменить испорченную деталь. Лучшего механика среди выпускников и вправду не найти. Меж тем директор, как бы подводя итог разговору, весомо добавил:

– В этом году гонки будут проходить на Земле. Последний победитель – представитель Академии Бореа, что как раз расположена на голубой планете.

Чертыхнулась про себя, недобрым словом помянув Землю. С этой планетой у меня в далеком прошлом была нелюбовь, как подозреваю, взаимная. Хотя знакомство с прародиной длилось всего пару часов, когда я прилетела вместе с отцом на его симпозиум, но впечатление о том, что побывала среди переработанных и красиво упакованных отходов, осталось на всю жизнь.