– Павел, долго думали, говорить ли тебе об этом, – сказали мне озабоченно родители моей подруги, – но дело в том, что Наташа – по всей видимости… блядина. Она даёт всем, кто ни попросит. Нам кажется, что у неё триппер.

Я достал из пачки сигарету.

– А мне по фигу, – ответил им. – Блядина – не блядина, зато моя. Всё равно её не брошу.

– Идиот! – крутили они пальцем у виска.

– Подруга – блядина! Подруга – блядина! – кричали мне дети на улице.

Я свернул с дороги. Попытался обойти их стороной.

– Разберись с ней! – кричали дети. – Хули ты как пиздюк последний!

Я закинул в рот жевательную резинку.

– Отстаньте от меня! – отмахнулся от них. – Наташа – моя подруга, и точка.

– Чмо! Мудило! – кидали они в меня камни.

Я не обращал на них внимания.

– Привет, блядина! – сказал я подруге.

– Привет, – ответила она. – Что, уже рассказали?

– Рассказали. Может и ты рассказать хочешь?

Она помолчала, подбирая слова.

– Да ничего особенного не было. Дала на днях двум пацанам, и всё. Просто очень просили! Симпатичные такие, добрые. Прикольные.

– Двум? – я был искренне удивлён.

– Да, всего двум!

У меня отлегло от сердца.

– Хех, а мне тут такое наговорили! Гады злобные.

– Они такие!.. Они обосрут и прощенья не попросят.

– Люди, бля… Сколько ж в них злобы!..

– Люди, да! Никого хуже людей нет.

Инцидент был исчерпан.

– Потрахаемся? – предложила Наташа.

– Давай, – согласился я.

Мы потрахались. Наталья – бесподобная трахальщица. У меня, правда, никого, кроме неё не было, но уверен, что с ней никто не сможет сравниться. Да и все пацаны так говорят.

– Ну ладно, пойду, – сказал я, одеваясь.

– Пока, – поцеловала она меня.

– Завтра позвоню. Может, в кино сходим.

– Завтра меня не будет. Пацаны на шашлыки звали.

– А-а… Ну тогда послезавтра.

– Звони.

Мы попрощались.

Хоть как её называйте, думал я, а всё равно она моей будет. И пусть я буду последним гадом, если когда-нибудь предам свою подругу!

Командировка длилась всего сутки. Я приехал в город рано утром, бросил вещи в гостинице и отправился на завод. Время пролетело незаметно – пробегав весь день по кабинетам и цехам, я перевёл дух лишь поздно вечером. Задание по закупкам было выполнено, договор подписан. Я вернулся в гостиницу в двенадцатом часу и у парадного входа снял проститутку.

Она была любительницей – я понял это сразу. Маленькая, хрупкая девушка с распущенными льняными волосами, которая нервно переминалась с ноги на ногу и вертела в руках дешёвый сотовый телефон, делая вид, что ждёт кого-то. Видимо, она появилась здесь всего во второй-третий раз. Возможно, и в первый.

– Сколько? – спросил я, подойдя вплотную и заглядывая в её испуганные голубые глаза.

Она смутилась. Отвернулась, опустила голову, словно пытаясь оставить за собой последний шанс быть правильной. Шанс, что её приняли за кого-то другого.

Шансов не было. Вскинув глаза, она шёпотом пробормотала:

– Штука.

Я усмехнулся.

– Оборзела что ли? Пятьсот с тебя хватит.

Очередная волна смущения поглотила её. Она сделала шаг назад, стушевалась, сжалась как-то по-детски и вероятно хотела убежать. Убежать от меня, от этой гостиницы, которая привлекла её, потерянную и несчастную, своими тусклыми огнями, от самой себя. Борьба в ней длилась пару секунд.

– Хорошо, пятьсот – тихо произнесла она.

И тут же поспешно добавила:

– За час.

«Моя», – удовлетворённо отметил я про себя.

– Посмотрим, – кивнул я, – час или сколько там. Иди за мной.

Я зашагал к дверям. Девушка послушно засеменила следом.

В лифте я ощупал её. За нами стояли двое мужчин в костюмах, негромко разговаривали. Я потрогал девушку за задницу. Она метнула в меня испуганный взгляд, передёрнулась, а потом, уставившись прямо перед собой на двери лифта, сделала вид, что ничего не происходит. Мужчины замолчали.