Кельвин отвлёкся от фотографирования и теперь стоял напротив Ричи, смотря удивлёнными глазами. Он явно не ожидал, что всё будет настолько серьёзно.

– Боюсь спросить, а если у кого-то нетрадиционная любовь?

– Мы скрываемся, – Ричи запнулся, понимая, что раскрыл себя. – Я хотел сказать, если такие есть – они молчат, женятся, выходят замуж и стараются искупить свой грех.

– Расслабься, я никому не скажу, – Кельвин подмигнул парню и снова взялся за фотографирование.

Дальше были разговоры ни о чём, Кельвин рассказывал о своём переезде из деревни в город, как снимал комнату у практиковавшей нудизм семейной пары дизайнеров, как впервые накурился травки перед важным экзаменом и сдал на отлично, потому что преподаватель тоже был под кайфом. Ричи слушал всё это с упоением, такие истории в кино казались выдумкой сценариста, а сейчас – глотком желанной свободы. Через двадцать минут они дошли до водопада. Вода отражала блеск луны, переливалась, как драгоценный камень на свету.

– Это моё любимое место.

– Очень красиво, – Кельвин снова достал фотоаппарат и незаметно сфотографировал Ричи, который смотрел вдаль. – Какого жить в такой общине, зная, что есть другая, более свободная жизнь?

– Сложно. Я каждый день просыпаюсь в надежде, что в этом месте он будет последним. А потом корю себя за это и думаю о том, что попаду в Ад. Наших родителей не переубедить, но у нас ещё есть шанс на нормальную жизнь, в которой не нужно молиться за каждый проступок и учиться терпеть боль от круп и розг.

– Что тебе нужно, чтобы уехать?

– Стипендия. Я подавал документы, пока тишина. Ехать в никуда я не могу – так мне точно будет некуда возвращаться.

– А если будет работа?

– Я не глупый, если тебе интересно. Нужен стартовый капитал на съём жилья как минимум.

– Я не хотел тебя обидеть, – Кельвин снова ощутил дискомфорт от того, что не понимал, как общаться с парнем, не задевая его.

– Ты не обидел. У вас другая жизнь, а понять жителей общины могут только такие же жители общины. Даже если я не верю в Бога, я боюсь Ада. Нам с детства вбивают в голову, что каждый человек грешен и эти грехи нужно исправлять.

Кельвин слушал молча. Он не знал, как поддержать парня. Чтобы разрядить обстановку мужчина достал из рюкзака термос, булочки и варенье, которое Ричи приносил в обед.

– Согреемся? – мужчина налил чай в жестяные походные стаканы и протянул один парню.

Они сидели на бревне, пили чай, макали в варенье булочки и рассказывали друг другу о своей жизни. Кельвин был женат, думал, что влюблён в одногруппницу. Они прожили вместе три года, всё это время пытались зажечь чувства, но безуспешно. Он снял квартиру, стал больше времени проводить на работе и курсах повышения квалификации, так что быстро поднялся вверх по карьерной лестнице. Сейчас ему 32, есть своё адвокатское агентство, уютная квартира и хобби – фотография. Ричи тоже рассказал о невесте, которую совсем не любит и старается избегать. Пока ей не исполнилось восемнадцать парню нужно уехать из деревни. Получение образования станет официальной причиной для отсрочки свадьбы, а дальше он что-нибудь придумает.

За десять дней отпуска Кельвина Ричи проводил с ним много времени: то экскурсии, то помощь в починке печки. Родители парня, конечно, возмущались, что гость попался проблемный и отвлекает их сына от действительно важных дел – помощи по дому, но адвокат-фотограф компенсировал все неудобства финансово, так что всех всё устраивало. И остальные жители деревни выдохнули, что им не нужно заморачиваться с придумыванием интересной программы. Семейная пара тоже не требовала особого внимания, им было достаточно одного мастер-класса по гончарному мастерству и экскурсии к водопаду, которая тоже выпала на Ричи.