Однажды вычитал интересную мысль, что завоёвывать женщину нужно с её матери. Если смогу найти подход к… мамы у Ирки нет, значит остаётся бабуля, – к Юлии Степановне, то… есть вероятность, что Королёк тоже поддастся моему очарованию.

Вот такой я мило продуманный, очаровательно неповторимый, подло неподражаемый гад!

Когда возвращаются охающие и скулящие «девчата», невольно кошусь на них. Никогда подобной картины не видел. Даже мелькает в голове глупая фраза «настоящая семья». У меня никогда не было такого. Бабушек и дедушек, братьев, сестёр… Только мать, да отец, и то, пока последний не умер…

Поглядываю на Ирку. Прикольно бы было, если б и моя девушка вот так… рядом с моей мамой… Плечом к плечу, без ссор, упрёков. Аха-ха, прикольно, даже улыбаться начинаю:

– Девчонки, да вы, как в поговорке, и коня на скаку, и в горящую избу…

– Очень смешно, – кривится Ирка. Смахивает прядь волос, выбившуюся из косы, но на лице оставляет грязный след от копоти, которой испачканы руки.

Ловлю себя на том, что не могу оторваться – опять залип. Так хочется подойти и коснуться. Щеки, чумазого пятна…

Бл***, совсем нежной натурой стал. Кто бы по башке долбанул?!

Чтобы глаза не мозолить, да не ловить себя на всё более сопливой теме, спешно ретируюсь на кухню. Беру чайник, заварку и возвращаюсь в зал. Сервирую стол под удивлёнными взглядами женщин. Кушать готовить – не моё, а вот напоить чаем – влёгкую. Ну и подогреть уже готовое несложно.

Я, конечно, не лучший помощник по кухне, но такую малость могу организовать.

Продолжаю читать, пока женщины ужинают, пьют чай.

– Спасибо, – выдавливает усталую улыбку Юлия Степановна, окончив трапезу.

– Шутите? – закрываю конспект. – Это вам спасибо. Что приютили, что кормите. Кстати, денег на питание завтра обязательно дам…

– Бог с тобой! Какие деньги?! – охает Юлия Степановна. – В тесноте, да не в обиде, да и выделить тарелку супа или второго не накладно.

– Ну уж нет, на шее вашей так просто висеть не буду. Так что, спасибо… за всё, и тем более, помощь дом разгрести.

– А как же не помогать?! Мы же… – бабушка бросает осторожный взгляд на Ирку, – соседи…

– А скоро ещё и породниться можем, – киваю многозначительно. Королёк аж чаем давится. Смешливо кошусь на неё. Дурочка, неужто подумала, что я намекаю на нас, я вообще-то про её папку и свою мамку. Ну да ладно, зачем в пустую разуверять?!

– Ладно, пойду, посуду помою.

– Ой, – вздыхает сокрушённо бабушка, – оставь, я сама…

– Да что вы! – Ага, сейчас. Сегодня я благородный рыцарь! Решил завоевать доверие Юлии Степановны, значит поменьше пошло-шокирующего и побольше вежливого, галантного и обходительного!.. – Вы устали, отдыхайте. Я сам, – патока так и льётся, как из рога изобилия.

Складываю удобней тарелки, чашки и скрываюсь на кухне. Не сломаюсь, могу и помыть.

Ира

Одолеваю пару ступеней в надежде принять душ спокойно, пока Игнат занят, но оборачиваюсь к бабуле. Как бы она сейчас с Селивёрстовым ни любезничала, со мной молчалива. Глядит букой, даже не волнуется, почему я не покушала. Поковырялась в тарелке, но мне кусок в горло не лезет!

Равнодушие аномально! Этого отродясь не было!!!

Бабушек! Всех! Без исключения! Волнует! Покушали ли их внуки!

Значит, бабушка тоже не на моей стороне, а это обидно вдвойне. Не выдерживаю:

– Ба, – останавливаю родственницу, собирающуюся покинуть зал в направлении своей комнаты. – Вот за что ты на меня дуешься?

– Я не дуюсь, – бормочет бабуля.

– Ещё как! Не спрашиваешь, как дела в университете! Не обращаешься за помощью по хозяйству, дом разгребали – и слова не сказала! Ты знаешь, – моему негодованию нет предела, – то, что во мне отец усомнился – ранит, а вот то, что ты – убивает! Это хуже выходки Игната, который развлекается на полную, да руки потирает, что теперь моя семья ходит и в молчанку играет. Я. Тебе. Никогда. Не врала. Я. Не. Спала. С Игнатом!