Из истории болезни пациента Никишина Григория.

"Господин Никишин прибыл в палату с острым расстройством кишечника. Медсестра Сарафанова пыталась подсунуть под Никишина судно, так как вследствие алкогольного опьянения восемнадцатой степени больной не ходил и не шевелился. При приближении сестры на 1 метр 73 см Никишин издал характерный звук – судно уже не понадобилось. Зато пациент вполне пришел в себя, сразу оказавшись в шестой стадии, схватил Сарафанову за ногу. Неопытность медсестры, ее плохие отметки в медицинском училище не позволили ей правильно оценить обстановку и масштаб личности больного. В результате последний с глубокой черепно-мозговой травмой, нанесенной судном, перемещен был в хирургическое отделение, на операционный стол проф. Мкртчян в третьей стадии опьянения алкоголем. Операция прошла очень удачно, хотя вследствие наркоза Никишина отбросило на 22-ю стадию…".

Из характеристики выпускника школы №9 Гриши Никишина.

"…В классе Григория называли не иначе, как Никиша, хотя другим подросткам присваивали прозвища Говно, Урод, Стерва, Шлюха и т.д. Особенно легко Григорию удавались изложения. Считал Гриша неважно. На уроках физкультуры часто дрался или трогал девочек за глупости. Первая юношеская любовь пришла к Никишину в 9-м классе. Подарив томик стихов Бальмонта учительнице пения Анастасии Романовне Головко, он предложил ей вступить в любовную связь непосредственно в школьном кабинете, от чего в воспитательных целях учительница справедливо и наотрез отказалась. Поэтому первый эротический опыт Гриша получил на однокомнатной квартире преподавательницы Головко. Об этом стало известно всей школе, так как Григорий не замедлил поделиться почувствованным в ближайшем изложении. Головко приобрела неслыханную для ее неказистой внешности популярность и через две недели завербовалась на Мадагаскар с экспедицией украинских рыбаков. Зато Никишин заслужил благосклонность учительницы литературы, которая вдохновленная изложением, стала Григорию и сестрой, и матерью (родная ушла от Никишина сразу после отъезда Головко на Мадагаскар), и, разумеется, любовницей. Есть подозрения, что выпускное сочинение написано Никишиным под прямую диктовку преподавателя литературы, фамилия которой, кстати, Фурман…"

Господа легионеры! Московское отделение милиции, которое с гордостью носит славное имя "№17", с нетерпением ждет от вас каких-нибудь дополнительных сведений о ранее подозревавшимся в мочеиспускании, а ныне почти полностью оправданном (окончательное решение все же должен вынести городской суд, где председателем небезызвестная сотрудникам внутренних дел Ильина Тамара) Никишине Г. Н. Пока он в полном здравии сидит в одиночной камере и ни в чем не нуждается. Допросы ходит снимать вышеупомянутая Ильина”.

Скорбная это минута – прощание с коллегой и чтение его завещания.

Наконец-то настоящая трагедия, непридуманная смерть проникла в сомкнутые, как пальцы шизофреника, ряды легионеров. Ушел из жизни Сурен Нодия, красавец всех женщин, любимец-мужчина. Ушел, как истинный житель каменных джунглей, муниципальных каньонов, ковбой городской канализации, умница.

Можно понять председателя, когда тот, не разлепляя век, отхлебывая по пути к заглавному месту за щедро накрытым поминальным столом содовую, падает на руки обезвоженных горем подруг и друзей Сурена. Всех мучает вопрос: как он мог? Как мог он, задаются соратники, переступить лезвие бритвы, как посмел босым выйти на раскаленное стекло небытия?!

Умело, по методе Станиславского выдержал председатель паузу, обождал, пока напряжение достигнет своего оргазма, и сухими, красными как солнце в белой пустыне губами произнес слово, запавшее в душу многим: