А миссия их, по ее мнению, была простой и понятной – поддерживать род людской, и всячески помогать им, по возможности. При этом, оставаясь незамеченными, оберегать человечество от всевозможных потрясений и катаклизмов. Включая деяния обычных подонков и преступников, так и более выдающихся и масштабных злодеев. Но Неприкасаемые слишком часто шли на сделку со своей совестью и слишком много думали о своей собственной безопасности и комфорте, превращая свое предопределение в чисто декоративные и номинальные функции. Ангелла с энтузиазмом встретила идею учреждения Легиона, который, как ей казалось, станет реальной силой и протянет людям руку помощи. И несколько веков ее судьба тесно переплеталась с историей развития Легиона. Она принимала самое активное участие в его деятельности. Но потом, что-то забуксовало, Неприкасаемые вечно пытались подстраховаться или перестраховаться, и каждая спасательная миссия была такой непростой и почти всегда, несвоевременной, запоздалой. Да, она, конечно, понимала, что нельзя просто взять и вмешаться в привычный уклад, в ход событий, в человеческие жизни, даже если они оказывались под очевидной и реальной угрозой, но все же… “Надо быть более решительными, ведь не зря же вы набрали в Легион таких асов, а потом душите их всевозможными инструкциями и ограничениями. Надо действовать быстрее, оперативно прибывая к месту действия и спасать людей, а не выжидать, когда ситуация выйдет из-под контроля. Давайте хотя-бы исключим из списка голосующих по операциям Легиона тех, кто ни разу не голосовал и вообще, проявляет откровенное равнодушие к деятельности нашего войска.” – сказала она как-то Гуннару, Неприкасаемому, седому и приятному на вид крупному мужчине, который лично курировал деятельность Легиона. Она намекала, например, на их сестру Гранж, которая, обзаведясь телом зрелой красотки, больше напоминала сварливую старуху, вечно всем недовольную и брюзжащую. Особенно, когда ее отвлекали от различных медицинских и омолаживающих процедур, которые занимали почти всю ее жизнь и делали ее такой осмысленной. “Вот уж чей хранитель не остается без каждодневной работы. И вряд ли он с такими хлопотами о ее толстой заднице, все время пытаясь ее уменьшить, проживет хотя бы сто лет” – зло думала Ангелла.

Также она была очень недовольна Великой Четверкой – группой Неприкасаемых, поодиночке серых и почти безликих, которые объединили свои усилия и капиталы, сконцентрировались на своем любимом занятии – зарабатывании денег. И их приумножении. И выказывали при этом почти полное равнодушие не только к деятельности Легиона, но и к судьбе их Семьи, давая понять, что их дела для них важнее общего благополучия. И они постоянно конфликтовали с Морганом, еще одним Неприкасаемым, который имел самые большие амбиции среди них, и пытался не раз тайно управлять их Семьей. В сущности, оставаясь вечным одиночкой, интриганом и плутом, который как никто другой умел распоряжаться энергией денег. И влиять на умы тех, кто этими деньгами распоряжается.

Ну а Каталина, ее сестра, была вечно занята своей страстью – коллекционированием, что отнимало все ее силы и энергию. "Черт, во что же мы превратились", – думала Ангелла, и понимала, что она, словно следуя их дурному примеру, и сама становилась все более апатичной и индифферентной к делам Семьи. К ее дальнейшей судьбе. Она все больше удалялась от своего клана и охотнее занималась поиском себя в этом мире. Все чаще находя себя среди людей, а не рядом с себе подобными. Чувствуя себя то ли фрилансером, то лидауншифтером, которому на пятки наступают мощные корпорации, созданные ее более хищными и агрессивными родственниками.