– Сам себе читаешь надгробную речь? – спросил в темноте женский голос.

– Не мешай мне прощаться с этим миром, или не с этим, а с моим, но он не здесь. Ох, Калли, ты меня запутала. Калли?! – до меня вдруг дошло. – Что ты здесь делаешь? Я ведь сказал тебе уходить!

– А я и ушла, – сказала она, усаживаясь рядом, подсвечивая себе фонариком. – Я прождала тебя час, а потом, увидев свечение и крики, вернулась. Я думала, ты погиб!

И она обняла меня, словно мы не виделись много лет.

– Почти живой, как видишь, – произнёс я и отстранил её. Странное чувство возникло от прикосновения Калли, такое тёплое и желанное. А ещё я заметил, что она стала вкусно пахнуть.

– Чем это от тебя пахнет?

– Ты не поверишь! Там действительно есть выход, и я нашла ягоды, выросшие в неярком свете с поверхности. Попробуй! – она положила в мою ладонь три крупные тёмные ягоды.

– А они съедобные?

– Я съела штук пятнадцать час назад и пока жива.

– Пятнадцать? – переспросил я. – А мне принесла всего три!

– Я сейчас принесу ещё, только никуда не уходи, – она попыталась встать, но я удержал её за левую руку. Калли была очень взволнована, чем вызвала очередную улыбку на моём лице. Обо мне ещё никто так не заботился.

– Мне этого хватит. Просто посиди, пожалуйста, рядом.

Девушка уселась, прислонившись спиной к моему левому боку и провела рукой по хрустящему полу. Появилось свечение, которое сделало бы момент самым приятным в моей жизни, если бы не ноющая правая нога. Я слегка приобнял Калли левой рукой за талию и пытался наслаждаться жизнью. Случайно дотронулся до её покалеченной руки, но в этот раз без брезгливости.

– Как это произошло? – спросил я.

– Ты имеешь в виду мою руку?

– Да.

Она поднесла её к своему лицу, словно на коже были записаны те самые страшные моменты, и с грустью произнесла:

– Я тайно проникла в район Б, чтобы перевезти партию себельного мха для наших людей. Но там нас уже ждали, и у меня был выбор: сдаться и отправиться в корпорацию ОМОТАЛ или лишиться руки. Я выбрала жизнь. А недавно узнала, что мой отец погиб. Теперь у нашего района стало на одного поставщика меньше.

– А как звали твоего отца? – спросил я, уже догадываясь, каким будет ответ.

– Пьон Лаво. Я – Каллисто Лаво, его старшая дочь! – произнесла девушка с гордостью.

Я молчал, пытаясь осмыслить то, что рассказала Калли. Разве бывают такие странные совпадения: из всех заданий мне дали именно дело Пьона Лаво, а попав в этот район, я сразу же наткнулся на его дочь? Старшую, как она сказала. Девушка даже не подозревает, что её отец погиб из-за меня. Мне вдруг захотелось сказать ей что-то ободряющее, но язык не поворачивался, скованный чувством вины.

Каллисто сидела молча и смотрела на узкий луч света вдалеке, потом спросила:

– Ты сможешь идти дальше?

– По-моему, нет. Кажется, сломал ногу.

Я нагнулся, пытаясь подтянуться к правой больной ноге, но тут же с криком выпрямился.

– Походу, дело дрянь!

– Дай, я взгляну, – сказала она.

Калли потопталась вокруг меня, чтобы мох поярче разгорелся, и принялась осматривать ногу. В неярком свете было видно, что нога опухла и посинела. Девушка что-то пробормотала, но я не расслышал.

– Что, всё так плохо? – спросил я.

Она кивнула, встала и, подсвечивая себе фонариком, ушла.

Ого! Я, признаться, такого не ожидал. Бросить меня тут и даже не попрощаться. Мне стало горько на душе, хоть разумом я и понимал, что с такой ногой не смогу добраться до выхода. А если нападет ещё одно существо, то вместе со мной может пострадать и Калли. Этого я не хотел. У неё и без меня хватает проблем.

Поэтому я поудобнее устроился на куче мусора в ожидании голодной смерти. Не так я представлял конец своих дней. Я мечтал о пенсии, красивых проводах с работы. В конце концов, возможно, остепенился бы и завёл маленького непослушного ребёнка. Проводил бы свои длинные дни ни о чём не заботьтесь, не жалея и совершенно не зная другой жизни.