– В отпуск захотел, сука? А я, значит, под трибунал? Отдавай автомат, а то пришибу.

С этими словами он пытался вырвать из моих рук мой собственный автомат, с чем уже я был категорически не согласен. Спасибо, Лешка подоспел, а то Бог его знает, чем бы все кончилось. Ведь до смертоубийства могло дойти!

Когда наши сборы уже приближались к своему финалу, то есть, госэкзаменам, в моей жизни произошло наиважнейшее событие. Сын у меня родился (не на сборах, а в Ростове, естественно). Во как!

Мы с Маснюком помирились!

Надо сказать, что кроме меня еще человек пять с нетерпением ожидали подобных событий в своей жизни. И, воспользовавшись предлогом ожидаемого пополнения своих семей, с первого дня канючили у Оленя, чтобы их поскорее отпустили домой, ибо жены их ну, никак не в состоянии разродиться без отцовского присутствия. Олень терпеливо от них отбивался, но вскоре ему это надоело, и разговоры на данную тему он категорически пресек.

Я ему не надоедал, я вообще никому, кроме друзей, не говорил ничего о предстоящем рождении ребенка. Да и родиться, по моим подсчетам, он должен был в сентябре, то есть после нашего возвращения. Но, как говорится, человек предполагает… Ну, сами знаете.

Так вот, однажды воскресным дождливым утром 21 августа мы лениво потягивались в койках, не имея никакого желания вылезать из палаток. Да никто нас и не беспокоил в честь выходного дня.

В нашу палатку просунулась голова Мишки Розина, который каким-то задумчивым тоном сообщил мне, что меня срочно вызывает в столовую Олень.

Делать нечего, чертыхаясь, оделся и побрел под дождем в столовую. Там возле чайника с кипятком восседал Олень в окружении еще нескольких офицеров. Первое, что он сделал – это предложил мне чаю! Начало совсем нетривиальное, надо сказать, так что я несколько насторожился. Затем Олень поинтересовался, не было ли у меня в роду скоропостижных смертей от апоплексического удара, ну, или чего-то подобного. Настороженность моя превратилась в серьезную тревогу. Наконец Олень, посчитав, что увертюра исполнена, протянул мне телеграмму, которой меня извещали (и поздравляли) с рождением сына мои родители. Это была бомба!!!

Я впервые понял (причем, не сразу), что означает выражение «Потерять дар речи»! А Олень, поздравив меня и похвалив за то, что не приставал к нему с просьбами отпустить меня в качестве родовспомогателя домой, объявил, что экзамены я сдам досрочно и буду незамедлительно отправлен домой к сыну. При этом было сделано существенное замечание, которое я благополучно пропустил мимо ушей, а именно: в категорической форме Олень запретил «использовать во время празднования спиртные напитки» (передаю фразу дословно)!

Конец ознакомительного фрагмента.