«Ур» является «корнем» в лингвистическом смысле. «Свати» – свет в смысле разума («Сарасвати» – богиня мудрости). «Агни» – энергетический огонь. «Ур» – относится к свету Космическому и иногда прилагается к Венере (также – Шакти, Ушана[43] и др.). Отсюда «Урусвати», т. е. Свет Разума Венеры, или «Утренней звезды». Сочетания этих слов дают разные понятия, связанные с разумом, светом, энергией.

Л. – это, действительно, литий. Применение его в медицине, как всего иного, – индивидуально, поэтому точных рецептов, сколько я помню, не давалось.

«Дуккар»[44] – женское божество; «Зонтик Дуккар», в зависимости от контекста, может означать изобилие и охрану.

Мать («Матерь Мира») – олицетворение материального мира, в то же время и женское его начало при дифференциации «материи» и «духа». Поэтому в тех редких случаях полного космического соответствия мужа и жены, какие были у Рамакришны и Гхоша, они почитали своих жен как представляющих Начало мироздания, без которого никакие духовные манифестации были бы вообще невозможны. Когда их дом становился Ашрамом, то и их жены становились как бы основателями и хранителями самой структуры Ашрама, так же как материя является структурой мироздания. Это подчеркивалось и Рамакришной, и Гхошем.

«Интегральная Йога» Гхоша по существу или по своему принципу так же «синтетична», как Агни Йога, но оперирует близкими Индии и вообще Востоку понятиями. Агни Йога имеет определенное назначение по строительству Нового Мира, Новой Эпохи, корни которой закладываются реально у нас. Включая в себя Знания Востока, Агни Йога имеет вместе с тем определенный «адрес», а поэтому и большую для нас реальность.

Как Ваше здоровье? Пишите, дорогой Георгий Константинович. Всегда рад Вашим весточкам. Сейчас же тороплюсь на почту. Надо отправить еще несколько писем, а почта скоро уходит.

Большой поклон Вам от Галины Васильевны.

Всего самого светлого.

Душевно Ваш.

Дорогой Олег Сергеевич,

Большое спасибо за бандероль. Саше, конечно, книги можно дать. Текст о Маяковском прочел с большим интересом, что называется, не отрываясь. И факты, и выводы заслуживают и внимания, и дальнейших исследований. Может быть, автор в чем-то и идет слишком далеко, но внутренне он прав. В прямом или переносном смысле кто-то другой «нажал курок» – в данном случае не имеет решающего значения, ибо так или иначе его все равно «нажали бы». Это был лишь вопрос времени и выбор «объективных» обстоятельств.

Конечно, национальность тех, кто эти обстоятельства тасовал и подготавливал – не случайна. Я далек от утверждения, что каждый еврей – Иуда, однако там, где имеется прямое предательство, без еврея не обходится. Характерно, что ведь и предательское дело с нью-йоркским Музеем им. Рериха было тщательно, в течение нескольких лет подготовлено, а затем и ловко осуществлено тоже евреем – Хоршем. Любопытно, что Николай Константинович, всегда очень осторожный в вопросах национальности, в одном из писем в Прибалтику написал: «Хорш впал в свое еврейство».[45]

Маяковский меня давно уже интересует как незаурядный глашатай большой человеческой Правды. Если помните, в книге «Сердце» приведено изречение: «Поймай за хвост самого маленького черта, и он укажет, где наибольший».[46] Маяковский поймал не одного маленького черта, но изловить «наибольшего» ему не дали. Знали, что и «наибольшего» он не помилует, не промолчит «в тряпочку».

Я не считаю себя компетентным в области литературоведения, однако для себя группирую писателей по некоторым признакам, ничего общего, конечно, не имеющим с различного рода «измами». Так вот Маяковского я отношу в одну, к слову сказать, немногочисленную, группу с Державиным. Это поэты, ощущавшие жизнь Дыханием Бытия, они безбоязненно могли прикасаться к «мелочам», т. к. любая «мелочь» преображалась в их руках и мерилась уже иными масштабами. Между прочим, Н. Рерих любил напоминать: «Что есть большое и что есть малое?». Действительно, нет в этой жизни «пустяков», есть лишь «пустяковое» отношение людей к вещам, событиям и себе подобным. Где-то этими «гранями» в моем сознании Рерих и Маяковский соприкасаются. Я не знаю – были ли у них контакты, но вспомнил сейчас, что Асеев еще в 1918 году, когда пронесся слух о смерти Н. К. Р. в Сибири (где он в то время не был даже), посвятил Рериху замечательное, можно сказать «пророческое» стихотворение. Оно было опубликовано в сборнике «День поэзии – 1972». На этом сейчас кончаю.