Если искусствоведы и ученые обращались к жизни и творчеству Рериха лишь эпизодически, то для Павла Федоровича это было смыслом и содержанием всей его жизни. Он знал о Рерихе все до малейших нюансов, став экспертом, к которому Святослав Николаевич направлял обращавшихся к нему. Об этом вспоминал и А. Д. Алехин. Святослав Николаевич редко и мало кому писал, с Павлом Федоровичем же вел активную переписку и извещал о каждом своем приезде в Советский Союз телеграммой из Индии, приглашая на встречу.

О себе Павел Федорович говорил, что он по профессии – экономист, а по призванию – рериховед, и одно другому не мешает, а наоборот, дополняет. Каждый его день был непрерывным творческим процессом. После напряженного трудового дня он продолжал работать дома: изучал и сопоставлял события, факты, читал, размышлял, писал – словом, полностью отдавался исследованиям и самообразованию. Круг его интересов был необычайно широк. Он прекрасно знал мировую литературу, философов-классиков и восточную философию, изобразительное искусство, историю, классическую музыку. Об этом красноречиво говорит его уникальная библиотека.

Павел Федорович выявил и систематизировал литературно-философское наследие Н. К. Рериха, когда об этом никто не смел даже упоминать, не говоря уже о публикации. В 1968 году он предложил свой труд в «Ученые записки Тартуского государственного университета», в сборник «Труды по русской и славянской филологии», посвященный столетию со дня рождения М. Горького. И чтобы Библиография литературного наследия Н. К. Рериха могла быть опубликована, Павлу Федоровичу пришлось специально написать статью на тему «Рерих и Горький». Библиография же вошла в сборник в качестве приложения к этой статье! Тираж сборника был всего 500 экземпляров. Когда я спросила у Павла Федоровича, зачем он так поступает (в советское время Тартуский университет был периферийным учебным и научным учреждением), он ответил: «Важен сам факт публикации, чтобы в дальнейшем можно было уже ссылаться на научный источник». На экземпляре сборника, подаренном мне, Павел Федорович написал: «Кире на добрую память и с большой благодарностью за помощь, оказанную при оформлении рукописи «Литературного наследия Н. К. Рериха». (Те, кто взяли на себя ответственность за издание «крамольной» работы, рисковали вместе с Павлом Федоровичем.) Теперь этот научный труд стал памятником культуры. Павел Федорович надеялся, что со временем Библиография будет дополнена, однако этого не случилось. Новый автор Д. Попов внес в нее дополнения и издал как собственную работу «светлой памяти Павла Федоровича Беликова»! (см. «Держава Рериха». М., 1994).

Благодаря Павлу Федоровичу летом 1956 года я впервые побывала в Риге у Рихарда Яковлевича Рудзитиса, а также в Художественном музее Латвии, где впервые увидела картины Н. К. Рериха, шедевры его живописи. Благодаря Павлу Федоровичу я попала в 1959 году и к Юрию Николаевичу Рериху.

В июне 1960 года я была в Ленинграде вместе со Святославом Николаевичем и Девикой Рани. Туда приехал на пару дней и Павел Федорович в командировку по своим служебным делам. Мы специально встретились и гуляли вдвоем по городу. Он сказал: «Кира, Вам выпало счастье так долго быть рядом с Великим Человеком. Это аванс! Придется отрабатывать».

С тех пор, как я начала проявлять интерес к Живой Этике, Павел Федорович стал бережно направлять мое внимание со знанием того, что было нужно именно мне. Свои ответы на вопросы он любил подкреплять наглядно, дополняя объяснения графически. Так, мое любопытство о космогонии натолкнулось на следующий ответ: «Не затрудняйте себя такими сведениями. Для Вас важнее думать об Общем Благе и каково Ваше собственное внутреннее содержание». Так мне был объяснен Закон соизмеримости и целесообразности.