Но никто ее не слышит: мама раскладывает бутерброды и фрукты, папа уплетает черешню. А мне становится интересно, почему-то вспоминается кресло Гильд-Хольм-Ур из «Тружеников моря» Виктора Гюго, правда, то кресло губило людей, а это, получается, наоборот.

Я наспех засовываю в себя пару кусков сыра, несколько ломтиков ветчины, запиваю кофе, который Бахира налила в термос, и, вытирая руки, спрашиваю:

– Кто идет искать кресло?

– Зачем же искать, я покажу! – смеется Бахира.

– Ну уж нет, так оно теряет свою прелесть. – И неожиданно сам для себя уверенно говорю: – Если через два часа не вернусь, можете кричать ау или позвонить.

Мама от души смеется:

– Думаешь, мы выдержим сидеть на солнце так долго? Я видела по пути прекрасные лавочки с украшениями, они как раз скоро должны открыться, лучше давайте встретимся через три часа у машины.

– Понял, в десять буду у кареты.

Прихватив с собой гроздь винограда и бутылку воды, я отправляюсь в путь. Тут дорожка не такая удобная, как прежде, несколько раз запинаюсь за камни и, конечно же, в кровь разбиваю палец. Настроение, конечно же, сразу становится отвратительным, но я хромая бреду дальше.

На глаза попадается куча мусора прямо у дороги, становится гадко, что мой путь к легенде омрачился еще и отходами людскими. Не в первый раз замечаю, что в Абхазии проблемы с элементарными урнами, а веточка винограда в руке уже пуста, получается, мне некуда будет ее выбросить, как и бутылку из-под воды. Последнюю каплю хорошего настроения из меня высасывает то, что вдобавок ко всему слышу впереди голоса. Значит, папа всё же ошибся – в это время туристы тут уже есть, странно, что у нас на вершине утеса еще пусто, видимо, эти шли другой тропой, сразу к каменному креслу.

Через пару минут выхожу на кучку людей, которые, весело болтая, по очереди фотографируются в кресле, сразу нахожу и тропу, по которой они пришли, потому что по ней приближается еще группа туристов, таких же шумных, как и эти.

Скептически осматриваю кресло. Камень и камень – круглый, с небольшим углублением. Вокруг на деревьях повязаны ленты, сразу замечаю и девушку, которая ленты продает. Ленты лежат рядами с надписями: «на любовь», «на богатство», «на здоровье». Рядом с торговкой, к моему счастью, стоит небольшое ведерко для мусора, куда я сразу отправляю свои отходы. В принципе, кресло я уже посмотрел, можно и обратно идти, надеюсь, родители еще не успели собраться.

На прощание ухмыляюсь несложному бизнесу с лентами, построенному на людских мечтах. Девушка, замечая мой взгляд, сразу реагирует:

– Возьми на любовь, мой хороший, это место волшебное, сразу мечты исполняет.

Мне смешно, у меня даже налички с собой нет, но я всё равно зачем-то проверяю карманы шорт, видимо, чтобы не обидеть человека.

– Можно переводом денежку заплатить, – моментально реагирует она.

– У меня нет шансов уйти отсюда без любви!

– Встретишь, молодчик, счастливая будет любовь, как в сказке.

Она показывает на табличку с номером, по которому надо перевести деньги. Вот так всё просто, и через минуту я становлюсь обладателем двадцатисантиметровой красной ленты за триста рублей. Девушка не унимается:

– Вот это дерево, прямо над креслом, самое сильное, на него вяжи.

И она пытливо смотрит на меня, чтобы я не вздумал ослушаться. Ее черные глаза так и жгут мне спину, и я не решаюсь на игнорирование ее наставления, как робот подхожу к дереву и как дурак привязываю ленту. Щеки начинают краснеть, меня бросает в жар. Люди смотрят на меня с любопытством, я бы тоже смотрел: это надо же, в современном мире повязывать ленту на ветку дерева. Ладно бы этим занималась моя мама, но нет же – это я своими собственными руками привязываю красную ленту двумя крепкими узлами на ветку какой-то березы.