До встречи Нового года осталось полчаса. Я и мои подруги Вита Караваева, Лиля Котик и Жанна Иволгина в нарядных платьях с серебристыми «рожками» на головах (чтобы задобрить Быка – хозяина наступающего года) под новогодние песни, доносящиеся со всех уголков квартиры, бегаем из кухни в гостиную и обратно, нося блюда на праздничный стол. И вот, когда я торжественно водрузила в центр стола блюдо с запеченным гусем и заслуженно растянулась на диване, неожиданно раздался звонок в дверь.

– Соня, мы будем не одни? – многозначительно улыбнулась Витка, глядя на меня.

– Не зна-аю, – раздумывая, кто бы это мог быть, протянула я. – Женя по всему миру ловит похитителей шедевров, мама у приятельницы, – уже полушепотом добавила я и медленно направилась к двери, чувствуя за спиной дыхание подруги.

Перед самой дверью я так резко затормозила, что Виткины «рожки» вонзились в мой затылок и запутались в волосах.

– А давайте не будем открывать, – предложила Жанна, пришедшая нам на помощь.

– Правильно, девочки. Открывать не будем, – согласилась с подругой и Лилька, наблюдавшая за нами из комнаты.

Вдруг за дверью раздался чей-то возмущенный голос, вскоре перешедший в неистовый крик.

Мы прислушались.

– Как это «не будем открывать»?! А?! Ишь ты, «не будем открывать»!!! – возмущался голос за дверью.

– Что вам надо? – спросила я, пытаясь выбраться из рук Жанны, которая скрупулезно работала над освобождением моих волос от злополучного новогоднего украшения.

Голос непрошеного гостя, как ни странно, показался мне знакомым. И я, наконец, освободившись от «рожек», прильнула к «глазку».

Из-под совершенно мокрой вязаной шапки неопределенного цвета на меня гневно смотрели круглые карие глаза подростка. Его преогромный синий от холода нос, достигший в «глазке» размеров баклажана, то уменьшался, то увеличивался в зависимости от того, насколько близко незнакомец подходил к двери. Его губы, похожие на гигантский вареник, что-то беспрестанно выкрикивали.

Я же всматривалась и всматривалась в лицо «гостя», перебирая в уме всех знакомых, имеющих детей подросткового возраста.

«Да нет, не может быть!» – вдруг осенило меня. – Дина, это ты?! – закричала я, все еще не веря своим глазам.

– Нет, блин, Дед Мороз с косичками, – раздался возмущенный голос из-за двери. – Снегурочка с усами, – не унимался он.

– Динка!!! – радостно воскликнула я и, отворив дверь, бросилась обнимать изрядно продрогшую подругу. – Я думала ты в Италии, а ты…

– Позже расскажу… Я уж… грешным делом… представила, как в новогоднюю ночь упаду здесь… прямо перед дверью… на родине… смертью храбрых, – бубнила обиженная Динка, целуя меня в обе щеки трясущимися ледяными губами. – Принимай багаж… дай чая… самого горячего… замерзла до жути.

Я взяла огромный пакет и сунула его Вите. Затем сняла с Динкиного плеча коричневую кожаную сумку и передала Жанне, сама же, схватившись за лямку, затащила в коридор потрепанный синий рюкзак.

Динка, быстрая в движениях, рывком сняла шапку, моментально расстегнула молнию на яркой мальчишеской курточке, которую со злостью буквально содрала с себя, и сбросила с ног великоватые, изрядно поношенные кроссовки. Дальше мы едва успевали следить за ее движениями. Став на колени, она разостлала на полу курточку, швырнула на нее шапку, свитер, кроссовки, затем, завязав ее узлом, решительно поднялась с пола и, широко распахнув входную дверь, вышвырнула узел со всем его содержимым на лестничную площадку, процедив сквозь зубы:

– Прощай, Италия! Прощай, Антонио!

Мы с девчонками молча наблюдала за гостьей. Мне трудно сказать, как долго длилась бы пауза, если бы Жанна, поправив оборки на супермодном платье, вдруг не сообщила: