– Мачеха есть мачеха, – тихо проговорила экономка.

– Мачеха?! Ева Станиславовна?! – удивилась я.

– Да. Настоящая мать Эрики находится в психиатрической лечебнице. Не знаю, почему я вам все это рассказала. Хозяин меня убьет, если…

– Что вы, что вы, Дарья Игоревна, не волнуйтесь, об этом никто не узнает, – поспешила заверить я взволнованную женщину.

– Подмести надо, – засуетилась экономка, увидев, как к крыльцу подходит Ева Станиславовна.

Хозяйке виллы, по-видимому, удалось взять себя в руки, потому что, войдя в гостиную, она уже мило улыбалась.

– Прошу вас, присаживайтесь, – указала она рукой на диван. – Дарья Игоревна, продолжайте свою работу. Вот только… Кто из вас гувернантка? – вопросительно посмотрела на нас Ева Станиславовна.

– Я, – робко отозвалась я.

– Кажется, я немного погорячилась. Найдите Эрику и постарайтесь ее успокоить. Я надеюсь на ваш профессионализм.

– Конечно, конечно, – с готовностью подхватилась я и направилась к двери.

– Вы заметили, на какую тропинку свернула девочка? – вслед мне крикнула Ева Станиславовна.

– Да, – уже на крыльце ответила я и, сбежав вниз по лестнице, торопливо пошла по аллее.

А вот и та дорожка, на которую свернула Эрика. Миновав «живой забор» из фигурных самшитовых кустов, которые были выше моего роста, я очутилась в райском саду, забыв на время, с какой целью я сюда явилась. По обе стороны дорожки, выложенной ажурной белой плиткой, росли плетистые желтые и красные розы, между ними белели пышные соцветия гортензий, дальше простирались лужайки из бархатистой зеленой травы с островками сиреневых, желтых и оранжевых лилий. Я шла, как завороженная. А дальше и вовсе остановилась, открыв рот от восхищения, потому что дорожка проходила между двумя «стенами» из красного и фиолетового клематиса. Пройдя между ними, я неожиданно нашла Эрику. Она сидела в коляске, опустив голову, изредка вытирая слезы. Мне захотелось как-то утешить девочку. Не знаю, откуда у меня взялась смелость хозяйничать в чужом саду, но я подошла к «живой стене» и сорвала небольшую лиану клематиса, усеянную красными цветами. Затем, согнув гибкий стебель и кое-как скрепив оба конца, надела себе на голову готовый венок.

– Привет! – весело проговорила я, подойдя к девочке.

От неожиданности та вздрогнула и резко обернулась, но, увидев мое радостное лицо в обрамлении красных цветов, улыбнулась в ответ. Ее улыбка получилась немного вымученной, но искренней.

– И я хочу такой же! – воскликнула девочка.

– Фиолетовый цвет подойдет? – спросила я.

– Да! Подойдет!

– Тогда вперед! – скомандовала я и побежала впереди коляски к «стене».

– А тебе идет, – как бы между прочим сказала я, надев на Эрику венок с фиолетовыми цветами.

– Правда? – недоверчиво посмотрела на меня девочка.

– Честное слово. Сейчас я тебе это докажу, минутку.

Я достала из кармана платья телефон и сфотографировала девочку таким образом, чтобы кресло не попало в кадр.

– Ну вот, смотри, – я передала мобильник Эрике.

С экрана телефона смотрела миловидная девочка со счастливой улыбкой на лице, обрамленном фиолетовыми цветами.

– Ух, ты! – непроизвольно вылетело из уст Эрики. – Неужели это я?!

– Конечно, ты. А хочешь, я тебе поставлю такую же заставку на рабочий стол твоего компа и в телефон, хочешь?

– Да, очень!

– Тогда пойдем?

– А ты кто? – спросила Эрика, следуя за мной на инвалидной коляске.

– Я твоя гувернантка, а зовут меня Соня.

– А отчество?

– Просто Соня.

– Здорово! Хочешь, я покажу твою комнату? Она находится рядом с моей.

– Это будет удобно? Дарья Игоревна хотела сама…

– Да она только спасибо скажет.

По пандусу Эрика въехала на крыльцо. Я едва успевала за ней. В гостиной уже никого не было. Видимо, Дарья Игоревна повела Жанну и Виту в домик для прислуги, потому что их вещей в гостиной не оказалось. Не было также и моей сумки.