Мы приехали домой ещё засветло, и я не сразу заметил установленные защитные контуры, которые бледно светились голубым в темноте. Это я разглядел только на следующий день. Маргарита увидела всю семью в подавленном состоянии и даже не стала высказывать никаких дежурных претензий. Настюха встречала нас перед входом в столовую, стол уже давно накрыт и ломится от еды, которая остывает. Когда вместо того, чтобы сесть обедать, все разошлись по своим комнатам, она с открытым ртом проводила всех взглядом, потом пошла собирать всё со стола, чтобы потом по необходимости разогреть. Сегодня она должна была бы выдать все недовольные тирады, свойственные Маргарите, но была по-другому воспитана, поэтому просто промолчала.

На обед, который по времени больше походил на ужин, собрались все, но только через час после прибытия. Мама с папой так и продолжали молчать, мы с Катей пытались как-то развязать разговор, Виктор Сергеевич нас поддерживал, как мог, но вскоре мы прекратили попытки и ели молча. Хуже, чем на похоронах.

– Зайди потом ко мне, – сказал отец, первым вставая из-за стола.

– Только сначала за мной зайди, – добавила веское замечание мама и ушла спустя минуту после него.

Знакомая тема. Ну ладно, как сказали, так и сделаем, я теперь хороший и послушный сын, который слушает и прислушивается к своим родителям перед тем, как сделать собственные выводы и принять собственные решения. Я, Катя и дядя Витя уходить из-за стола сильно не торопились.

– Дайка на него взглянуть ещё разок, – сказал дядя Витя и протянул ко мне руку ладонью вверх. Я достал медальон из кармана и положил в раскрытую ладонь.

– Красивый, – сказала Кэт совершенно серьёзно.

– Да ладно, – сказал я, пытаясь понять, говорит она сейчас серьёзно или прикалывается.

– А что, нет? – удивилась она. – Смотрится интересно, солидно, ничего лишнего. Не то, что сейчас украшения делают, аж в глазах рябит от всех этих завитков и дополнительных инкрустаций. А тут просто, строго, лаконично, со вкусом. Я бы такой носила. Даже просто для красоты.

– Хочешь, я тебе его отдам? – предложил я. А что? Для любимой сестрёнки, а я уже успел её полюбить, как родную, ничего не жалко.

– С ума сошёл? – округлила она глаза. – Сам носи, такими вещами не разбрасываются. Мне бы дубликат обычный у ювелира сделать. Только вместо яшмы я бы в центр бирюзу поместила. Будет ещё симпатичнее.

– Это да, согласен, – кивнул я. – Серебро с голубым будет отлично смотреться. С топазом, например.

– Фу, сорочье счастье, – отмахнулась Катя. – Лучше бирюза. Точно, так и сделаю.

– Я сам закажу, – пообещал я. – Так что жди обновочку. Против гравировки на обратной стороне не возражаешь?

– Что ты там, заклинание хочешь написать?

– Не-е-е, – рассмеялся я. – Напишу “сестрёнке от любящего брата”.

– Ну ладно, пойдёт, – пробормотала она и щёки зажглись румянцем.

Это я вовремя и правильно сказал. Мы часто не говорим самым близким, что мы их любим, хотя это самые важные в жизни слова. Никогда нельзя стесняться сказать это вслух. Особенно, когда человек в этом очень нуждается. Да не только в эти моменты, при любом удобном случае. Но ведь не говорим, стесняемся дать человеку понять, насколько он нам дорог.

– Интересная вещица, – констатировал Виктор Сергеевич, возвращая мне медальон. – Вроде такая простая с виду, а в то же время с таким интересным сюрпризом. Иди к отцу, он тебя ждёт.

Я, как и обещал, сначала заглянул в кабинет к маме. Она обложилась книгами и быстро перелистывала одну за одной, откладывая те, которые не подошли, в сторону. Там уже накопилась нехилая стопка, рискующая в любой момент рухнуть на пол. Я подошёл к столу, разделил стопку на две части и уложил ровно, чтобы они не свалились.