– Да не кричи ты! Печь разведи да выйди поздоровайся! К нам нерин пришел!

В следующей комнате послышалось, как что-то загремело и упало. В коридор вынырнула раскрасневшаяся женщина в платке на плечах и с ковшом в руке.

– Ой! – вскинула она руки, чуть не прибив своего мужа тем самым ковшом, – Здравствуй, нерин!

– Доброго дня, – улыбнулся женщине в ответ. От нее веяло теплом печи и молоком.

– Да я как пол часа назад развела ее. Проходите! Не стойте ж! Голодные, наверное! Я сейчас быстренько доготовлю обед! – она одной рукой выхватила у мужика ведро с грибами, которое он еле тащил из лесу, и быстро убежала обратно в комнату.

– Проходи, проходи, – помахал рукой Жак.

– Так это… – я посмотрел на свои ноги.

– А, помыться хочешь? Пойдем на задний двор, там вода есть, – сказал мужичек и прихватил с собой пару обуви, похожую на ту, что сам носил.

Мы обошли дом через прилегающий участок, на котором росли различные овощи и травы. Все было ухожено. Ни единой лишней травинки. Но, несмотря на это, было видно, что растениям чего-то не хватает. Их нити были слабыми и запутанными.

– Огород женушки моей. С утра до ночи с ним возится, а толку не много. Вон, середина лета, а они только цвести начинают, – грустно пробормотал Жак, проследив за моим взглядом.

– Почва устала, – ответил я, – Им нужно дополнительное питание.

– Да-к, где его возьмешь-то? От навоза да перегноя они сохнут моментально, не выдерживают. Слабые. Пробовали лесной землей удобрять, да не помогает.

– Там почва тоже устала, – вздохнул я, – Я с этим разберусь. А вам нужно на речку сходить да у Лирены спросить удобрения. Уверен, у нее что-то найдется.

– У кого? У мульны?

– Да, Лирена ее зовут.

– Вот оно как… Так не даст она. Говорит, сами беду навели, сами и исправляйте. А огород то не только у нас увядает. У многих в деревне, – горько махнул рукой Жак.

– Скажите, что я попросил вам помочь. Я с ней поговорю об этом.

«Надеюсь, хотя бы мне она не откажет, – подумал я, – И неплохо было бы поменять ее отношение к деревенским. А то так еще лет пятьдесят и не станет деревни.»

Жак с благодарностью посмотрел на меня.

– Вот, здесь можешь помыться, – показал он на небольшую конструкцию, прикрепленную к стене, когда мы завернули за дом. Она выглядела как ведро с вырезом на дне. Только вода не текла из нее просто так. Жак нажал на выпирающий около отверстия язычок, и вода полилась ему на руки. Он отошел, подождав, пока я вымою ноги. Подал мне местную обувь. Я надел ее и сразу же почувствовал дискомфорт. Не из-за размера, который был чуть большеват. А из-за того, что я будто потерял какую-то часть связи с землей. Но потерпеть можно было некоторое время.

Я также помыл руки и лицо. Когда закончил, мы вернулись обратно в дом, где я смог снять обувь и снова почувствовать себя спокойно. Мы прошли в комнату, куда несколько минут назад убежала Райта. Помещение было очень похоже на гостевую-столовую старосты, но в то же время значительно от нее отличалась уютом. В комнате стоял насыщенный аромат вкусной еды.

– Ох, – выдохнул я. Желудок резко напомнил о себе до помутнения в голове. Я покачнулся.

Райта повернулась к нам, вытаскивая из печи запеченные грибы, и заметила это.

– Ой, бедненький! – воскликнула она, – Совсем тебя затаскали. Садись быстрее за стол, уже все готово! – и повернувшись к мужу, добавила, – И ты тоже, чего стоишь! Садитесь давайте! Еще двух обморочных мне здесь не хватало! Скажут тоже, что совсем мужа своего не кормлю!

Я посмотрел на Жака, присаживающегося на лавку у стены. Вряд ли по нему подобное можно было сказать. Скорее наоборот, дома его точно хорошо кормили и заботились о нем. Мужичек весело подмигнул мне, пока жена расставляла блюда на стол.