Он не задержался. Я успевала. Сама не знаю, куда, для чего и зачем…

Автобус неожиданно дернулся, и я сильно приложилась лбом о стекло. И одновременно с этим меня словно молнией прошило.

Что я делаю?!

Мысль оказалась настолько сильной и яркой, что я будто от долгого сна очнулась. Огляделась удивленно, поежилась от внезапного холода… и решительно направилась к дверям. Сойду на следующей же остановке.

Народу было мало, в наушниках играла бодрая мелодия, настроение стремительно выправлялось. Едва двери распахнулись, я выпорхнула из автобуса, улыбаясь неизвестно чему, и, споткнувшись, упала. Показалось, что запястье обожгло, а воздух превратился в нечто мягкое, упругое, серебристое… И это нечто подхватило меня, покрутило и опустило на землю.

Чего только со страху не померещится!

Я лежала, пытаясь выровнять дыхание и осознать, не повредила ли чего. И вроде даже не ушиблась, а встать почему-то не могла. И никто, что характерно, помочь не торопился. Неудивительно, в общем-то, но все равно обидно…

Под неуместно жизнерадостную музыку я оторвалась-таки от земли, с охами села… и торопливо зажмурилась. Стащила дрожащими руками наушники, осторожно ощупала голову, не обнаружила повреждений и рискнула приоткрыть глаза. Но так им и не поверила. Как и ушам, которые слышали вовсе не привычный городской шум, а шелест ветвей на легком ветерке и разноголосый птичий щебет. И сидела я вовсе не на плохо очищенном от наледи асфальте, а чуть ли не по пояс в удивительно мягкой синеватой траве, простирающейся до линии горизонта. Обернувшись, я увидела стену деревьев, теряющихся в разбавленных очень странным освещением сумерках.

А подняв голову, надолго потеряла способность думать, ибо по нереально черному небу медленно летел большой сияющий шар, оставляя за собой шлейф золотых, голубых и серебряных искр. Они расчерчивали тьму причудливыми узорами, гасли и тут же вспыхивали, словно тысячи крохотных фейерверков, дождем опадали на землю, но так и не достигали ее, истаивая. Невероятно красиво. Завораживающе. Страшно.

Божечки, как же страшно!

Вновь зажмурившись, я потерла глаза, с надеждой распахнула их… и поняла, что все-таки слишком сильно ударилась головой. И, вероятнее всего, лежу сейчас на остановке без сознания. Надеюсь, кто-нибудь вызовет «скорую». Умирать, пусть даже и в окружении такой красоты, совершенно не хотелось.

– Приди в себя, ну же! – прошипела я зло и со всей дури ущипнула себя за руку. Ойкнула от неожиданно сильной боли, проморгалась от слез и обреченно вздохнула, ибо ничего не изменилось. Разве что немного темнее стало…

Невероятный шар уплывал, тускнея с каждым мигом, и оставленные им искры медленно растворялись в чернильной глубине неба.

Сверкающая улетала все дальше и дальше, погружая мир в объятия ночи, а потом и вовсе исчезла, поглощенная бездонной чернотой. И лишь разноцветные искры – упавшие на землю частицы Сверкающей – слабо мерцали в траве, разгоняя плотный мрак. Одна из драгоценностей этого мира, чистое волшебство.

Но сейчас Канро совершенно не интересовали ни искры, ни та польза, что они принесут. На указанном Агрийо месте так никто и не появился. Сам звездочет переминался с ноги на ногу рядом, и владетель слышал его тяжелое прерывистое дыхание, а из-за сползшего капюшона видел и залившую старческое лицо бледность.

– Она здесь, господин, – прошелестел Агрийо, перехватив взгляд Канро. – Я чувствую, что мир принял ее.

– Было бы намного лучше, если бы ты, а заодно и я видели ее, – процедил шэт-шан.

– Расчеты подобного рода не всегда точны, – поклонился звездочет. – Существует множество причин…