Всё вокруг было Марка. Даже она.

– Почему ко мне? – я все же задаю вопрос.

– Хочу посмотреть, как ты живешь.

Она даже не думает спрятать усмешку. И усталый тон, словно именно я заставляю ее играть в осточертевшую игру.

– Если ты приехала сюда, чтобы раздвинуть ноги, то мне это не надо.

– Может хватит?

– Что хватит?

– Трахни меня и забудь.

Я резко разворачиваюсь и смотрю на нее.

– Опять?

– Снова, – огрызается Яна.

– Если дама так просит…

– Да, будьте столь добры.

Стерва. Непробиваемая стерва.

– Хорошо, – я киваю с нехорошей улыбкой, – пошли.

В лифте она прижимается к противоположной стенке, сомкнув руки на груди. Точно под женоненавистнической надписью черным маркером.

– И как много ты сделаешь для брата босса? – я вновь смотрю на ее напряженные пальцы, которые теперь терзают ткань плаща.

– Всё, что пожелаешь.

– Ты же только танцуешь?

– Не для таких, как ты.

Кабинка останавливаются, и створки ползут в стороны. Я хватаю ее за запястье и тащу на выход. Потом к своей двери.

– Так что, Яна? Что именно?

Я резко распахиваю дверь после того, как щелкает последний замок, и вталкиваю внутрь девушку. Захожу следом и включаю свет. Уставшие глаза тут же «благодарят» за зверство, но я хочу видеть ее, каждую черточку и изгиб. И, самое главное, каждое шевеление в глазах.

– Что ты любишь? – она коротко осматривается по сторонам и поворачивается ко мне.

– Сними плащ.

Ее плавные движения не к месту, и я помогаю девушке. Стаскиваю с ее плеч плотную ткань и цепляюсь взглядом за обнаженную спину, стянутую лентами. Они впились в бархатную кожу, и очередной мираж кружит голову: я представляю свои пальцы, сдавливающие, ласкающие ее тело. Рефлекторно тянусь к ней и обнимаю, сцепляя руки на животе.

Я хочу ее. Безумно.

– Я люблю жестко и долго, – я прижимаюсь к ней, вдыхая ее пьянящий аромат.

Грязные инстинкты шепчут настойчивее, уводя мои пальцы дальше. И странный неизвестный мне прежде голод, я слишком долго и много думал о ней, чтобы остановиться теперь. Хотя чувствую ее напряжение, колкий холод, почти лед, который не тает под моими жадными пальцами. Да, я чувствую, но не могу ничего с собой поделать. Вместо этого спускаюсь ладонями ниже, очерчивая крутые бедра, и скольжу к внутренней стороне.

Яна шумно выдыхает, согнувшись, и я тут же заполняю пустоту, последовав за ней, навалившись всем телом. Все-таки она мягкая и уязвимая, как все женщины. И я возьму ее, как делают все мужчины.

– Скажи, что любишь также.

– Я люблю жестко и долго, – послушно повторяет Яна, а я по ее интонациям пытаюсь понять, что у нее на уме.

– И сколько мне будет это стоить?

– Просто отстань от меня.

– Забыть твой адрес?

– Да.

– А если я захочу повторить?

– Только силой, – отвечает Яна.

Она ловит мои руки и помогает нащупать застежку сбоку. Через мгновение она оказывается полностью обнаженной в моих руках.

– А если повторить захочешь ты? – я задаю вопрос и останавливаюсь на мгновение.

Я крепко держу ее за талию, впившись пальцами в мягкую плоть. Яна не вырывается и не дергается, можно даже обмануться, что тело, застывшее в моих крепких руках, уже приручено, уже мое.

– Поэтому долго? – наконец, отвечает Яна. – Любишь долго разговаривать?

Я подхватываю девушку, и она как-то по-детски ахает, будто меньше всего ожидала, что ее понесут. И этот ее вздох, короткий, сдавленный, прорезает меня насквозь. Отрезвляет.

Я не зажигаю свет в гостиной и на ощупь шагаю к дивану, который стоит над стенкой. Я опускаю ее и сажусь рядом. И сразу же угадываю ее тонкие пальцы, которыми она находит ремень брюк.

– Да, Яна, – я устало киваю и сам удивляюсь насколько безжизненно вдруг звучит мой голос, – отсоси мне, именно.