И тут с моим зрением что-то произошло. Я увидела собственную ногу изнутри, как бы сквозь кожу, словно на иллюстрации в анатомическом атласе. По венам бежала кровь, сокращались мышцы. Заметила и несколько белых зерен, оставленных мне пиявкой. Удалить их получилось не сразу. Мне пришлось помогать себе осколком камня и тонким шипом.

Собаки на том берегу разочаровано выли, продолжая наблюдать за мной: «еда, опять ушла, не достать». Ещё раз показав им средний палец, я пошла вдоль берега по течению ручья. Чешуйчатые твари какое то время следовали за мной по противоположному берегу. Наконец им это надоело, и они скрылись в лесу. Я нашла место по уже и бегом перебралась на другой берег.

Жутко хотелось есть. Мой взгляд упал на листья кустарника, по которому ползали большие белые гусеницы. Я взяла одну из них и разорвала. Внутри гусеницы оказалась плотная субстанция похожая на мышцу. Я принюхалась – пахло говядиной. Взяла ещё одну оторвала голову осторожно разжевала и проглотила. Вкус напоминал карпаччо, мясо было мягким, слегка кисловатым. Гусениц было много, и мне удалось полностью утолить свой голод. Позавтракав насекомыми, я опять себе удивилась – ни грамма брезгливости. Они же на опарышей похожи! И что это было со зрением? Глюк от потери крови? Яд в слюне пиявки? Я взяла в руки гусеницу и стала пристально всматриваться в извивающееся белое сегментированное тело. Некоторое время ничего не происходило, и когда я уже решила, что всё это было наваждением и глюком, то ясно увидела гусеницу в разрезе, и даже немного увеличенную. Я не очень разбираюсь в зоологии, но больше она походила на моллюска, чем на насекомое. Хорошо бы их попробовать пожарить. Да и вообще неплохо было бы костер развести.

По дороге домой я думала, как развести огонь. Хорошо бы пойти в магазин и купить спички. Но с магазинами тут не очень, даже “Пятерочки” нет. Я видела по телевизору, как парень в каком то старом Голливудском фильме разводили огонь, он тер меж ладоней ветку уперев ее в дощечку. Честно говоря когда я это увидела процесс напомнил мне мужскую мастурбацию. Неужели придётся добывать огонь так же? Набрав по пути, сухих веток и травы я вышла к своей поляне. При приближении к холму вновь возникло ощущение проникновения сквозь слой плотного воздуха. Огляделась – ничего особенного.

Прежде чем заняться разведением костра, решила похоронить Анатольича. Спустилась вниз за мачете и выпавшей из стены панели, и приступила к копанию могилы. Опыта в земляных работах у меня было чуть меньше, чем в умении ремонтировать атомные подводные лодки, так что солнце уже давно перевалило за полдень, когда я вырыла яму, в которой поместилась мумия генерала. Я засыпала неглубокую могилу землёй оставив себе на память его очки. Связав две палки, соорудила крест и воткнула его в изголовье. Встала над могилой и почувствовала необходимость что то сказать .

– Ну что, Анатольевич, вот и окончился твой земной путь. А вот нечего было лезть к девочке, которая тебе во внучки годится. Спи спокойно, старый педофил. Теперь пришло время попробовать добыть огонь. Я продольно расщепила несколько небольших палок и сложила их домиком, в середину поместила сухой травы, принесённой с берега. Сходила в пещеру и принесла остатки стеллажа. Проковыряла ножом выемку в одной из стеллажных планок. Сидя, упёрлась в неё ногами, взяла в руки палочку посуше, зажала её меж ладоней и стала тереть между ладоней. Огонь не желал разгораться, от слова совсем. Я тёрла и тёрла, но результатом моих многочасовых усилий стали только здоровенные волдыри на ладонях. Я откинула бесполезные деревяшки в сторону и вдруг почувствовала у себя во рту посторонний предмет, который и выплюнула на ладонь. Это были две зубные коронки. Вот только этого мне не хватало! Они мне обошлись в полтораста тысяч и минет. Дантист был нашим с Иркой постоянным клиентом, любил смотреть на наши игры, особенно как мама наказывает непослушную дочь. Ирка была мамой, а я – непослушной дочерью. То, что происходило со мной теперь, не было игрой. Болели ладони, болела спина, но глаза оставались сухими. Злоба на собственное бессилие не давала мне заплакать.