– Так ты значит у нас английским владеешь… – констатировал Салимов.

– Он лучший в АВОКУ по английскому был… – вновь не выдержал Аян.

– Да замолчишь ты сегодня или нет… – от возмущения едва не выругался полковник.

– Только по английскому, – чтобы отвлечь полковника от нападок на друга, начал объяснять Ахметов, – в остальном, как все. Были ребята посильнее.

– Приехали, – оживился Муратов.

После того как не спеша расположились возле богато накрытого стола, немного выпили и закусили, полковник дал команду начинать игру. Завершив первую бильярдную партию разгромной победой над молодежью, Салимов с явной неудовлетворенностью констатировал:

– Эх, молодежь… Аналитик говоришь? А играешь ты неважно.

Ахметов молчал, не зная стоит ли объяснять, что играл в бильярд первый раз в жизни.

– Ладно, пойдемте выпьем, закусим, а потом вы вдвоем одной командой против меня. Если проиграете под стол залезете и кукарекать будете, – смеясь распорядился полковник.

В третьем часу ночи, после очередной проигранной партии Муратов взмолился:

– Дядя, мне завтра с утра новому начальству этого… нефтяного госхолдинга представляться, если я такой помятый явлюсь меня охрана даже на порог офиса не пустит.

– Слабоватые нынче комитетчики пошли, – засмеялся полковник – Ну да, ладно. Все равно играть с вами не интересно. Сейчас выпьем на посошок и по домам. А ты, старлей, завтра с утра ко мне в кабинет. Расскажешь о себе, посмотрим, стоит ли тебя в АТЦ направлять…

– Так, там же все равно генерал Амирбеков должен решать…, – опять встрял Муратов.

– Молчать, – лениво скомандовал полковник и попытался продекламировать, – Капитан, никогда ты не станешь майором… Как там дальше у Высоцкого?

Друзья молча переглянулись.

– Эх вы, потерянное поколение, – махнул рукой кадровик и уже более сурово выговорил Муратову, – и не твое это дело, Аян, вмешиваться в разговоры старшего по званию. Иди машину вызывай. А ты, старлей, – повернулся полковник к Ахметову, – чтобы сегодня в десять ноль-ноль был у меня.

2

Ровно в 10.00 Ахметов, в форме старлея морской пехоты, постучал в дверь кабинета полковника Салимова.

– Разрешите войти, господин полковник?

– Заходи, – позволяя, махнул рукой хозяин.

Старлей почти строевым приблизился к столу и начал представляться:

– Господин полковник…

– Не ори, – морщась пресек Салимов. – Что у вас у военных за манеры? По кабинету, как по плацу… Орать во все горло, как на параде… Запомни, старлей, высокие кабинеты тишину любят.

Не обращая внимания на Ахметова, по-прежнему стоявшего по стойке смирно, полковник не спеша подошел к шкафу, открыл потайной мини-бар, достал два бокала, плитку шоколада и бутылку коньяка. Расставив все на столе и осмотрев композицию, удовлетворенно хмыкнул. Усаживаясь в кресло, взглянул на перекидной календарь и пробормотал:

– Совещание провел, людей на трудовые подвиги настроил, пора и о своем здоровье подумать, – после чего уже громче дал команду. – Что стоишь как истукан, закрой дверь на ключ и присаживайся.

Полковник на четверть наполнил бокалы и продолжил поучения:

– В кабинетах чокаться, как и орать не принято, даже если ты командир мотострелковой роты. Говоришь «прозит», глядя в глаза собеседнику и поднимаешь бокал. Пьешь медленно и мелкими глотками, задерживая напиток во рту, а не как вы военные привыкли, спиртягу стаканами и залпом глушить.

Проконтролировав, что старлей сделал все правильно Салимов, развалившись в кресле, распорядился:

– Твое личное дело я уже прочитал, там ничего интересного. Даже ушлая агентура военной контрразведки при пристальном изучении не нашла за что зацепиться. Поэтому давай поподробнее с того места как ты попал в КФОР на американские курсы аналитиков.