Это сродни тому, чтобы видеть каждый объект в поле внимания с помощью абсолютно ясного зрения. Его восприятие было таким же пронизывающим и беспрепятственным, как восход солнца в безоблачный осенний день, проявляющийся только в виде простора и ясности неба. Он нигде не видел своей сущности, так что не осталось никаких углов, где могла бы оседать и скапливаться пыль. Не осталось никаких краёв.

Дхамма состоит из намерения не причинять вреда, а также наставлений, ведущих к прозрению. Говорится, что тот, кто остаётся с Дхаммой, остаётся с Буддой; эти слова направляют нас в сторону настоящего прибежища внутри нас самих.

Сангха, община пробуждённых существ, расширяет наше чувство возможного и поддерживает сплочённость. Она напоминает нам, что в этом самом мире действительно есть существа, практикующие таким же образом, стремящиеся к поведению Будды в соответствии с Дхаммой. Так мы тоже обретаем вдохновение от встречи с товарищами по практике, чья медитация принесла плоды.

Знакомясь всё ближе с этими идеями, думайте шире. Принимая прибежище в том, что неподвластно времени, вы можете приблизиться к бессмертию и оказаться вне досягаемости Мары: мысль о Будде защищает вас.

Кто такой Мара? Что за силу он представляет? Этот персонаж – олицетворение отвлечений, любых искушений, которые соблазняют нас тратить жизнь на одно только удовлетворение вынужденных потребностей. Размышление о смерти может помочь нам справиться с Марой. Видим ли мы нашу собственную смерть в каждое мгновение? Если да, то мы можем восстановить соответствие нашим внутренним моральным принципам. Всё, что нам необходимо, чтобы увидеть эту истину – что все мы подвержены действительности естественного для людей хода вещей, – это обратить всё своё внимание на самих себя в живой функционирующей системе этого физического тела. Будь то сидя, при ходьбе, стоя, лёжа – всегда, когда мы бодрствуем, мы умираем в каждый миг и тут же перерождаемся. Эти два события, жизнь и умирание существ, происходят без конца, пока весь механизм не развалится и не перестанет работать.

Исследовать реальность, пока мы не увидим мгновенные взаимодействия форм и идей, сначала может показаться глупым или непривычным. Возможно, трудно увидеть хоть кокой-то смысл в занятии медитацией, но с помощью постоянной практики новые миры опыта откроются нам. Диапазон нашей умственной подвижности растёт естественным образом, мы ощущаем облегчение.

Возможно, вы хорошо ездите на велосипеде. Попробуйте научить меня, как на нём ездить. Вам может показаться, что вы бьётесь головой о стену. Вы видите, насколько сложно научить меня кататься на велосипеде. Я никогда в жизни этим не занимался. Когда я рос в самой глухой деревне, ни у кого не было велосипеда или доступа к нему, не говоря уже о том, чтобы уметь на нём ездить. Теперь, в девяносто пять лет, я катаюсь на велосипеде только во сне. Но вы можете ехать на нём без усилий, даже не держась за руль. Как же просто это для вас! А для меня это так трудно. Мне может быть трудно научить некоторых людей правильно медитировать, хотя для меня это – как для вас кататься на велосипеде.

Ни здесь, ни там, ни посередине. Это конец страданий. Это значит, что каждое мгновение, каждую долю каждого мгновения мы движемся, никогда не останавливаясь. Ум крутит педали, движимый импульсами и принуждениями. Нет ни одного устойчивого места, ни одного устойчивого мгновения, ничего неподвижного – это совет, который в Древней Индии Будда дал однажды человеку по имени Бахия Даручария. Актуальность этого совета сохраняется и поныне, а результат его применения намного шире, чем можно охватить с помощью одного лишь интеллекта. Покой можно познать. То, что вы считаете «самим собой», то, о чём вы полагаете, что оно постоянно, вечно, неизменно, незыблемо, даже те мелкие части, которые действительно ощущаются вами как неизменные свойства «вас самих», на самом деле постоянно движутся. В этом эфемерном теле и уме невозможно найти ни одной неподвижной точки. Стоит вам подумать, что что-то такое есть, как оно уже прошло. Вы думаете: «Вот оно». Один миг – и оно прошло. То, в отношении чего вы думали, что это истинно, тут же становится ложным.