Судя по пищащим датчикам на руке, я в знакомой для себя обстановке. Но, хоть убей, не могу вспомнить, как долго здесь нахожусь. За последний год это третья госпитализация. Проклял меня, что ли, кто?

– Сердце? – Облизываю пересохшие губы, пытаясь сфокусироваться на лице Ванессы.

– Легкое оказалось пробито. Ну и образ жизни, который ты ведешь, наложил отпечаток. Предынфарктное состояние. В тридцать-то лет, – цокает она языком. – Если бы Зен хоть отчасти был в курсе, как у тебя «все под контролем» в плане здоровья, он точно не доверил бы тебе ребенка. Да даже щенка.

– Все, – морщусь я и устремляю глаза в белый потолок. – Болтаешь много. И без того голова трещит.

Разговорчивость и эмоции – верный признак, что Ванесса в панике.

– Леон… – Она подходит ближе и берет меня за руку. – Может, ты все-таки сделаешь мне ребеночка? Ну вдруг однажды не пронесет, так хоть кого-то оставишь после себя. Плохой наследственности я не боюсь, а возможностей хватит, чтобы воспитать ребенка. Даже без отца…

Какие оптимистичные прогнозы. Пиздец.

– Тебя рядом не было, когда люди Маршалла мне пушкой в грудь тыкали? А то, может, рикошетом голову задело?

– Какой же ты… Я вообще-то места себе не находила от волнения…

– Врача позови.

Ванесса переводит взгляд на монитор с показателями.

– У нас тут кое-что произошло, пока ты отдыхал под капельницами.

– Что?

– Фирма стала банкротом.

Я скашиваю глаза на свою помощницу.

– Ну ладно, я слегка преувеличила. Почти банкротом. Кое-что оставили. Но сумму со счета увели внушительную.

– Кто?

Ванесса пожимает плечами.

– А Дан куда смотрел?

– Вы вместе тогда отдыхали…

– А ты куда смотрела?

– Вообще-то это ты дела запустил, а враг не дремлет. Вот и получай ответку.

Прислушиваюсь к своему телу. Небольшая слабость, но в целом я чувствую себя как обычно. Можно, наверное, и на выписку.

– Я всего лишь юрист. Это Дан отвечает за финансы, с него и спрашивай.

Я закрываю глаза, пытаясь сосредоточиться, сопоставляю факты.

– Сколько?

– Мне страшно называть сумму.

– Ванесса!

Нащупываю кнопку, чтобы поднять изголовье кровати и заодно ускорить появление врача.

– Много. – Ванесса перехватывает руку и укладывает меня обратно. – Но тебе разве не все равно?

– Когда дело касается денег, знаешь ли, не все равно.

Она громко фыркает.

– Ну вот и хорошо. Восстановишься, и будем искать виновных.

– Что там за препараты? – киваю на капельницу.

– Тромболитики, седативное…

Понятно, почему я относительно спокойно воспринял информацию, что меня кто-то обокрал.

– Что ты делаешь? – восклицает Ванесса и бросается меня останавливать.

Сама еще раз нажимает кнопку у кровати, но я и без помощи врача снимаю с себя всю эту ненужную ерунду. От раздражения даже не чувствую дискомфорта.

– Собираюсь на выписку.

– Сумасшедший, да? Тебе надо побыть в стационаре. Как минимум неделю!

Дверь открывается, и на пороге появляется врач. Недовольно сдвигает брови, увидев, что я пытался встать. И даже почти успешно. Но штормит, сука, словно накануне выпил ящик виски.

– Доктор, ну скажите ему! Он ведь сейчас уйдет из больницы, и его смерть будет на ваших руках. Что, вообще, за безответственность? Вам совсем, что ли, плевать на пациентов?

– У нас демократические порядки, силой никого не удерживаем. Только бумаги в регистратуре подпишете, молодой человек, и на повторную госпитализацию оформляйтесь в другой стационар, – произносит врач, наблюдая за моими попытками дойти до кресла.

Ванесса возмущенно кривится, но подходит ко мне и помогает сесть.

– Вещи мои тут? – Оглядываю палату и указываю на шкаф, который стоит в углу.

– Вас только вчера перевели из реанимации. Вы еще слабы, не торопились бы совершать подвиги.