Третий архимаг в Тарте возглавлял школу магии, но по титулу был лишь бароном. Уже облысевший, старый и иссохшийся, он держал школу в ежовых рукавицах, практикуя строгие наказания, в основном, касавшиеся только простолюдинов. Всяким графам, баронам и баронессам нарушение правил не грозило ничем, кроме устного замечания. Все же, титулы архимага и барона были даны мужчине уже в зрелом возрасте за заслуги, проявленные в множестве опасных, магических битв. Глава Стиг был от рождения простолюдином и своим самозабвенным служением добился столь высокого положения, но никогда не забывал по чьей милости встал в один ряд с титулованными особами. Стиг был редчайшим исключением из правил, очередным элементом наглядной пропаганды, что даже чернь может занять место среди элиты, если будет верно и старательно служить своим хозяевам.

Конечно же, для меня это было очевиднейшим фактом. Строгий Стиг – кнут в руках знати, который должен был направить гнев простолюдинов на него, простолюдина с титулом. Это хитрый психологический прием, когда внимание рабов переключается на низкое происхождение их обидчика, чтобы обелить истинных врагов. Знать, создавшая несправедливое общество и школу-тюрьму, лишившая их свободы жизни и мысли и заставляющая умирать за себя в борьбе с другими лордами – оставалась в глазах учеников белой и пушистой. Получасовую приветственную речь в школе я выдержал с трудом. Ученица третьего года обучения громко вещала:

– Запомните, вы будущее Тарта, щит и меч в руках нашего мудрого правителя, на вас смотрит вся страна… покажите себя.. служите не жалея жизни… умрите с честью… – и всё в таком же духе.

Первые минуты в школе, а мне уже стало казаться, что надолго я здесь не задержусь. Зря отпущенным рабам давал годовую наводку на школу. Если и задержусь здесь, то только по этой причине. Уж слишком старались холуи знати с промывкой мозгов несчастных детишек, а ничего хоть сколь полезного для познаний в местной магии в занятиях первого дня так и не проскользнуло. Ничему не научили, а завтра первый экзамен. Опять будут проверять способности, но уже не на кристаллах, а на практике и не только в нашей группе. Зачем-то решили совместить знать и простолюдинов.

Видимо, будут демонстративно унижать для закрепления теоретической части, смотреть, кто не так лоялен господам, с кем нужно усердней работать. Ой, чувствую, в этот раз я сдержаться не смогу, как приходилось с герцогом Сигой. Этого гада я воспринимал, как смердящую кучу дерьма, которая хоть и портит воздух, но вместе с вонью вскрывает передо мной все гниющие раны, пороки этого общества, протухшего с головы. А вот оскорбления от сынков знати я спокойно слушать не стану. Попытаюсь, конечно, чтобы сразу не попасть в крупный скандал, но у всего есть предел. Ладно, мне бы первую ночь в школе спокойно пережить.

Дискриминация по происхождению предстала передо мной во всей красе уже при знакомстве с предоставляемым ученикам жилищем. Тесную комнату предлагалось разделить с семью сожителями, а свободное место имелось лишь в узких проходах между кроватями. Пройти к ним можно было только боком, настолько плотно забиты спальными местами комнаты учеников-простолюдинов, а у каждого отпрыска знати при этом свой личный домик со всеми удобствами, в котором отдельная комната для прислуги имеется, чтобы холоп был всегда под рукой, готовый по первому зову одевать, мыть и попку подтирать.

Я не нуждался в слугах, но огромная разница в бытовых условиях учеников одного учебного заведения очень раздражала. Домики для знати были обнесены высоким забором и занимали две трети всей территории школы, и это при том, что в этом году группа учеников из знати вдвое меньше, чем моя, состоящая из сорока человек. Как-то странно распределяются ресурсы. У аристократии и так всего в жизни вдоволь, но и в школе с ними носятся, как с ценными фарфоровыми вазами, а обладающих такими же магическими способностями простолюдинов держат в холодных, сырых бараках по восемь человек в камере и с питанием какая-то подстава. Ту серую массу, что навалили мне в тарелку на обед и ужин я кушать не стал, а за пределы школы, чтобы поесть нормальной еды, почему-то не выпускали.