— Хватит прикидываться дурой, — отец начинает нервничать, другие бы и не заметили этого, но уж слишком хорошо я его знаю, — ты прекрасно поняла, что я имел в виду, когда лишил тебя прав.

Ставлю фотографию на место, обхожу стол и сажусь на угол, задираю ноги и кладу их на подлокотник рядом стоящего стула.

— Окей, ты как всегда решил проблему, — говорю холодно и скрещиваю руки на груди. — Теперь я могу поехать домой? Я очень устала.

— Ты устала? — он негодует, в два шага подлетает ко мне и сильно бьет по моим голеням, грубо сбрасывая ноги с кресла. — Нет, Мия! Это я устал! Ты чертовски мне надоела со своими выходками.

— О-о-о, — истерично усмехаюсь и вскакиваю со стола, механизм запущен, — неужели великий и опасный мистер Картер наконец-то признался, что его единственная дочь ему ненавистна. Браво, папочка, — показательно хлопаю в ладоши.

Он пристально следит за моими кривляньями и не шевелится.

— Не переворачивай мои слова, — выдержано цедит.

— Мог бы и не появляться здесь, — раскидываю руки в стороны, — я сама бы справилась. Но нет, ты же так не можешь, — мне окончательно сносит крышу, глядя на его спокойствие. — Тебе важно поиграть на публику, показать всем какой ты заботливый и любящий, а это я – изъян в древней династии Картер. Непутевая дочь великого человека.

Отец подходит ближе ко мне, а я громко сглатываю. От накрывающих негативных эмоций пересохло во рту. Сердце бешено стучит и готово вырваться из груди. Обращаю внимание на толстую вену, медленно проявляющуюся на его гладком лбу. Вот натуральный показатель, что я довела его до предела.

— Я и не хотел приезжать, — произносит серьезно, и меня это ничуть не удивляет, — меня Ирма уговорила.

— Ах, да, моя милая мачеха! — ехидничаю. — В перерывах между спа и шопингом переживает за меня, бедная. Она, наверное, хорошо работает своим огромным ртом, раз ты ее так беспрекословно слушаешься. Да, папочка?

— Закрой свой поганый рот, — он резко замахивается и в кабинете раздается смачный шлепок.

Меня аж отбрасывает в сторону. Внутри все трясется, прижимаю холодную ладонь к пылающей щеке и с ужасом смотрю на отца. Он ударил меня! За все двадцать лет он не позволял себе такого. Из-за моего отвратительного поведения тряс за шкирку, запирал в комнате, лишал денег или водительских, но, чтобы бить… Не прощу. Никогда.

— Все, это стало последней каплей, — шумно выдыхает и поправляет прядь своих темных волос, непослушно выбившуюся после замаха, — ты завтра же отправляешься в «Империал».

— Я не поеду туда, — шепчу, стараясь сдержать слезы обиды, которые так и норовят скатиться по щекам, и сильно сжимаю губы, чтобы не завыть от беззащитности.

Может он все-таки соизволит извиниться за пощечину? Но на лице снова надменность и равнодушие.

— Поедешь, как миленькая, — трясет указательным пальцем, хочет повысить тон, но, видимо, вовремя вспоминает, что мы находимся в полицейском участке и сдерживается. — И только попробуй выкинуть там какую-нибудь хрень. Клянусь Господом Богом, Мия, я решусь на это. Я запру тебя в психушку, где тебя привяжут к кровати и будут пичкать таблетками.

— Так же, как ты сделал это с мамой? — выкрикиваю с яростью и смотрю вглубь его бездушных глаз.

3. ГЛАВА 3.

Мия

— Я объяснял тебе уже тысячу раз, — отец отходит от меня назад и поправляет рукава пиджака, — так было нужно. Твоя мать представляла опасность, как для тебя, так и для себя.

Не хочу возвращаться к этой теме. Мамы нет уже больше десяти лет, а я до сих пор не могу смириться с этой тяжелой потерей. Уж слишком больно сжимается сердце и вмиг перехватывает дыхание, легкие слипаются и не дают сделать вдох. Грудная клетка будто давит на все внутренности.