Глядя в просвет между ветками, как по холму прямо в ее направлении поднимается конный отряд, Ида мысленно обругала себя: она поступила как несмышленое дитя – едва услышав об опасности, со всех ног бросилась под материнское крылышко. И вот теперь, вместо того чтобы сидеть с Эдит в безопасном, уединенном убежище, вынуждена прятаться прямо под носом у врага. Останься Ида в хижине старухи, все было бы по-другому. Там она могла бы спокойно обдумать, куда ей безопаснее всего уехать и без помех подготовиться к бегству… Впрочем, что толку в бесполезных сожалениях – сделанного не исправишь, так что придется сидеть, скрючившись как улитка в раковине. Даже пошевелиться нельзя – каждое движение может выдать ее присутствие. Ида едва слышно вздохнула. От неудобной позы у нее затекли ноги, ныла поясница и сводило плечи. Но ничего не поделаешь, придется потерпеть до наступления ночи – только тогда у нее появится шанс незаметно убежать отсюда. Она вернется к Эдит, и, если та захочет, они вместе покинут эти места… Ида бормотала проклятия и молилась, чтобы в ее доме, когда в нем появятся норманны, не осталось ничего, что могло бы послужить им воинской добычей.

– Здесь никого нет! Хозяева покинули дом, – поднимая с пола пустую деревянную миску, громко объявил Танкред д'Уллак и заглянул в соседнюю комнату.

– Но кровати-то они, надеюсь, оставили? – спросил Дрого де Тулон.

– Да, и совсем неплохие. Иди сюда. Взгляни на ту, которая справа.

– Гарнье, дружище! – Дрого шутливо ткнул в бок своего товарища, который с мрачным и угрюмым видом стоял рядом. – Неси наши вещи сюда. Мой Иво разыщет для нас какую-нибудь еду.

– Никогда в жизни больше не подойду ни к одному кораблю, – простонал Гарнье; полученный удар его вовсе не взбодрил. – Не переношу морской качки. Она меня совсем доконала. Теперь я навсегда останусь на суше, будь оно все проклято…

Дрого весело рассмеялся и, подведя Гарнье к кровати, снова ткнул его в бок, отчего страдалец растянулся на постели и замер, не в силах пошевелиться. Затем Дрого внимательно оглядел комнату. Дом явно покидали в большой спешке: на полу раскиданы одежда и игрушки, повсюду брошенные впопыхах предметы обихода и посуда. И все же, несмотря на весь этот беспорядок, чувствовалось, что здешние хозяева – зажиточные люди и дом держали в чистоте.

– Мне следовало бы осмотреть постель, – раздался с. кровати жалобный голос Гарнье. – Но морская болезнь так меня измучила, что я и двинуться не могу. Так что пусть уж саксонские клопы сожрут меня живьем.

– Не думаю, что здесь есть хоть один клоп, Гарнье. Мне кажется, хозяева этого дома весьма чистоплотны.

– Уж не состоят ли они с тобой в родстве? – На лице Гарнье появилась слабая улыбка.

Дрого улыбнулся в ответ: друзья часто подтрунивали над его почти маниакальной приверженностью к чистоте, которая многим казалась неуместной в походной жизни.

– Отдыхай, отдыхай, Гарнье, – тихо сказал он. – Тебе сейчас нужен покой.

Гарнье закрыл глаза, а Дрого вернулся в гостиную, где Иво, его слуга, пытался разжечь огонь в камине. Это был черноволосый человек могучего телосложения, однако при всей его видимой неторопливости, подчас смахивающей на обычную лень, ом превосходно управлялся со всеми хозяйственными делами. Дрого изумленно поднял брови – из-за спины Иво робко выглядывала худенькая девушка. – Иво, откуда здесь появилось это создание? – спросил Дрого, подходя ближе. – Она жила в этом доме?

Иво коротко мотнул головой, при этом его черные волосы, свешивающиеся на лоб, качнулись.

– А-а, ты привел ее, чтобы мы могли позабавиться! – воскликнул Танкред, поднимаясь со скамейки.